Длъго ночь мрькнетъ. Заря-свет запала. Мъгла поля покрыла. Щекоть славий успе;
говоръ галичь убудися. Русичи великая поля чьрлеными щиты прегородиша, ищучи себе
чти, а князю славы.
Съ зарания в пятък потопташа поганыя плъкы половецкыя и, рассушясь стрелами
по полю, помчаша красныя девкы половецкыя, а с ними злато, и паволокы, и драгыя
оксамиты. Орьтъмами и япончицами и кожухы начашя мости мостити по болотомъ и
грязивымъ местомъ, и всякыми узорочьи половецкыми. Чрьленъ стягъ, бела хорюговь,
чрьлена чолка, сребрено стружие — храброму Святъславличю! Дремлет в поле Ольгово
хороброе гнездо. Далече залетело! не было оно обиде порождено ни соколу, ни кречету,
ни тебе, чръный ворон, поганый половчине! Гзакъ бежитъ серымъ влъкомъ, Кончакъ ему
следъ править к Дону великому.
Другаго дни велми рано кровавыя зори светъ поведаютъ. Чръныя тучя съ моря
идут, хотят прикрыти 4 солнца, а в них трепещуть синии млънии. Быти грому великому!
Итти дождю стрелами съ Дону великаго! Ту ся копием приламати, ту ся саблям потручяти
о шеломы половецкыя, на реце на Каяле, у Дону великаго. О Руская земле, уже за
шеломянемъ еси!
Се ветри, Стрибожи внуци, веют съ моря стрелами на храбрыя плъкы Игоревы.
Земля тутнетъ, рекы мутно текуть; пороси поля прикрываютъ, стязи глаголютъ. Половци
идутъ отъ Дона, и отъ моря и отъ всехъ странъ рускыя плъкы оступиша. Дети бесови
кликомъ поля перегородиша, а храбрии русици преградиша чрълеными щиты.
Яръ туре Всеволоде! Стоиши на борони, прыщеши на вои стрелами, гремлеши о
шоломы мечи харалужными. Камо, туръ, поскочяше, своимъ златымъ шеломомъ
посвечивая, тамо лежатъ поганыя головы половецкыя; поскепаны саблями калеными
шеломы оварьскыя отъ тебе, яръ туре Всеволоде. Кая рана дорога, братие, забыв чти и
живота и града Чрънигова, отня злата стола и своя милыя хоти, красныя Глебовны, свычая
и обычая!
Были вечи Трояни, минула лета Ярославля; были плъци Олговы, Ольга
Святьславличя. Тъй бо Олег мечемъ крамолу коваше и стрелы по земли сеяше. Ступаетъ в
златъ стремень в граде Тьмуторокане; той же звонъ слыша давный великый Ярославль
сын Всеволодъ, а Владимиръ по вся утра уши закладаше в Чернигове. Бориса же
Вячеславлича слава на судъ приведе и на Канину зелену паполому постла за обиду
Олгову, храбра и млада князя. Съ тоя же Каялы Святоплъкь полелея отца своего междю
угорьскими иноходьцы ко святей Софии къ Киеву.
Тогда при Олзе Гориславличи сеяшется и растяшеть усобицами; погибашеть жизнь
Даждьбожа внука; въ княжихъ крамолахъ веци человекомь скратишась. Тогда по Русской
земли ретко ратаеве кикахуть, нъ часто врани граяхуть, трупиа себе деляче; а галици свою
речь говоряхуть, хотять полетети на уедие. То было въ ты рати и въ ты плъкы, а сицеи
рати не слышано.
Съ зараниа до вечера, съ вечера до света летят стрелы каленыя, гримлютъ сабли о
шеломы, трещатъ копиа харалужныя в поле незнаеме, среди земли Половецкыи. Чръна
земля под копыты костьми была посеяна, а кровию польяна; тугою взыдоша по Руской
земли.
436
Владимир Жикаренцев «Дорога Домой»
Что ми шумить, что ми звенить далече рано предъ зорями? Игорь плъкы