Европа, а ты ведь знаешь, какая в Европе зимой погода. Если не считать командиров, то из молодых
лишь у Хендерсона есть какой-то опыт полетов в плохих погодных условиях, да и то у него этого
опыта - одиннадцать летных часов. Одиннадцать часов! Карл, представь себе, что нужно вести
четверку этих пилотов на старых F-84 в дожде и тумане, на двадцати тысячах футов. Или вообрази
себе, что им нужно садиться вслепую на мокрую полосу при боковом ветре. - Он бросил взгляд на
улицу через забрызганное грязью окно. Облака высоко, внизу хорошая видимость, автоматически
отметил он про себя. - Мне доверили эту эскадрилью, и я сделаю все, что в моих силах, однако я
никак не могу отделаться от мысли, что прежде чем 167-я станет настоящим боевым
подразделением, мы потеряем пару наших ребят на склонах этих гор. А вот этого мне совсем не
хочется.
Искристо-голубые глаза Карла Лэнгли вызывающе вспыхнули. У него всегда была страсть
браться за работу, которая другим казалась невозможной.
- У них есть знания. Возможно, они знают полет по приборам даже лучше, чем мы с тобой,
они ведь только из училища. Все, что им нужно, - это опыт. У нас есть тренажер. Мы можем гонять
его по десять часов в день, отрабатывая полет и посадку по приборам на любую базу Франции. Они
пошли в 167-ю эскадрилью добровольно, и они полны желания работать. Теперь наша задача - дать
им работу.
Командир эскадрильи вдруг улыбнулся.
- Когда ты так говоришь, я почти готов тебя поймать на том, что ты бы и сам ринулся вместе
с ними в полет. - Он помолчал, потом заговорил неспешно.
- Я припоминаю старую 167-ю, в Англии в 1944 году. У нас тогда были новые Тандерболты,
на их борту мы рисовали наш боевой символ - маленького персидского кота. Что бы Люфтваффе ни
запустил в воздух, нам это было нипочем. Я думаю, тот, кто энергичен и настойчив в мирное время,
тот храбр и смел на войне. - Он кивнул своему ответственному за операции. - Нельзя сказать, чтобы я
думал, будто мы избежим своей доли аварийных случаев с этим старым самолетом, или что нам не
нужно будет изрядного везения, прежде чем эти парни начнут возвращать этой эскадрилье ее былое
имя, - сказал он. - Ну давай, разрабатывай расписания полетов и занятий на тренажере начиная с
завтрашнего дня, и посмотрим, каковы они на самом деле, твои пацаны.
Через минуту майор Роберт Райдер остался один в своем кабинете, погружающемся в
сумерки. Он подумал о старой 167-й. С грустью. О лейтенанте Джоне Бакнере, который в горящем
Тандерболте продолжал атаковать пару опрометчивых Фокке-Вульфов, и одного из них он увлек
вместе с собой на твердую французскую землю. О лейтенанте Джеке Беннете, на счету которого
было шесть сбитых самолетов и немалая слава, который взял на таран МЕ-109, когда тот
приближался к подбитому В-17 в небе над Страсбургом. О лейтенанте Алане Спенсере, который
вернулся на таком изувеченном в бою Тандерболте, что после приземления его пришлось извлекать
из обломков при помощи автогена.
Райдер виделся с ним сразу после этого.
- Это был тот самый 109-й, который сбил Джима Парка, - сказал тот уже из белой постели в
госпитале.