привилегии, и ребята это подметили.
На следующий день мы вернулись в аэропорт Сассекс, штат Нью-Джерси, и Увлекательное
Приключение-Перелет Через Страну официально завершилось.
Десять дней, две тысячи миль, тридцать часов в воздухе.
- Невесело мне, - сказал Джо. - Все закончилось. Это было здорово, а теперь все закончилось.
Только поздней ночью я еще раз раскрыл дневник и заметил, что Крис Каск внес туда
последнюю запись.
"Я узнал такую громадину всего, - писал он. - Это открыло моему разуму f%+cn кучу вещей,
которые существуют за пределами Хиксвилла, Лонг-Айленд. Я многое увидел по-новому. Я теперь
могу отступить немного назад и взглянуть на что-то под другим углом. При всем этом я
почувствовал, что это важно не только для меня, но и для всех, кто был со мной вместе, и всех, с кем
мы встречались, и я это понял еще тогда, когда оно происходило, а это совершенно обалденное
чувство. Оно произвело много ощутимых и неощутимых перемен у меня в уме и в душе. Спасибо. "
Это и был мой ответ. Вот что мы можем сказать ребятам, которые говорят "Мир" вместо "Привет".
Мы можем сказать им "Свобода", и с верной помощью видавшего виды самолетика с матерчатыми
крыльями мы можем показать им, что мы имеем в виду.
Слишком много тупых летчиков
Какой-то мудрец однажды сказал: "Беда не в том, что летает слишком много летчиков. Беда в
том, что летает слишком много тупых летчиков! " Есть ли на свете хоть один авиатор, который бы с
этим не согласился?
Сколько листьев в лесу, столько раз я входил в зону точнехонько на нужной высоте, на
безупречном расстоянии от посадочной полосы, по противопосадочной прямой, - на точно
выверенной дистанции планирования на случай если заглохнет двигатель, - словом, все тщательно
подготовлено к развороту на цель. И тут я оглядывался и видел, Боже ты мой, какого-нибудь балбеса,
который с ревом, на полном газу заходит с двух миль на посадку, и ему даже в голову не приходит,
что его винт может перестать вращаться.
И прощай моя распрекрасная схема движения, потому что я рывком даю газ, задираю нос и
ухожу на малой скорости, чтобы спасти все, что еще можно спасти. Не раз я высказывал своей
приборной панели, что вижу там внизу человека с головой из цельного куска дуба, человека,
которому до лампочки, что если он летит по своей дурацкой схеме, то всем остальным он тоже
ломает схемы, потому что каждый изо всех сил старается держаться от него подальше.
И я, тихий и спокойный человек, который никогда даже голоса не повысит при виде
демонической дурости, окружающей меня на земных дорогах, дурно отзываюсь о своих собратьях-
летчиках, когда нахожусь в воздухе. С чего бы это?
Возможно, я говорю о них дурно потому, что сколько угодно могу ожидать проявления
невежества от кого-нибудь, ползающего по поверхности земли, но одного лишь совершенства я
ожидаю от всякого, взлетающего в небеса, и обнаружив, что дело обстоит как раз наоборот, впадаю в
жестокое разочарование.
Слишком много тупых летчиков? Еще бы. Если бы каждый мог быть таким же хорошим