траектории полета отмечен кошмарным шлейфом.
Наконец из кабины все выдуло, и я перешел в горизонтальный полет - всего в нескольких
сотнях футов над зелеными полями и фермами Ирландии. Крис Кэгл - пилот СЕ-5 - развернулся в
четверти мили от меня и покачал крыльями, что означало: - Пристраивайся ко мне и - домой!
Когда наши машины спустились ниже верхушек деревьев и коснулись колесами густой
травы аэродрома в Вестоне, я решил, что прошедший день был "/. +-% удачным и полным событий.
С рассвета я сбил один немецкий и два британских аэроплана, а также четырежды был сбит сам - два
раза на СЕ-5, один - на Пфальце и еще один - на этом Фоккере. Достойное введение в ремесло
киношного пилота - нам предстоял еще целый месяц такой работы.
Снимался фильм Роджера Кормэна "Фон Рихтгофен и Браун" - развернутое эпическое
полотно - море крови и военной грязи, немного сдобренного историей секса, и двадцать минут
общего плана воздушных боев, на съемках которых несколько летчиков едва не расстались с
жизнью. Кровь, история и секс - все это, как водится в кино, было понарошку, а вот полеты - как
всякие полеты - снимались самые настоящие. В первый же день мы с Крисом поняли то, что известно
каждому кинематографическому пилоту еще со времен "Крыльев": никому и никогда не удалось еще
убедить ни один аэроплан, что все это не по-настоящему. Самолеты заваливаются на крыло и
срываются в штопор и сталкиваются в воздухе, если это им позволяют, самым настоящим образом. И
никто, кроме самих пилотов, этого не понимает.
Наша операторская площадка была ярким тому примером. Ее установили на вышке,
построенной из телеграфных столбов на самой макушке небольшой возвышенности под названием
Голубиная горка. Каждое утро оператор и два его ассистента взбирались на свой насест с твердой и
столь благостной уверенностью в том, что это - всего лишь кино и потому когда наступит вечер, они
непременно спустятся вниз целыми и невредимыми. Они были так уверены в нас - в Крисе, во мне, в
Йоне Хатчинсоне и в еще целой дюжине пилотов из ирландских ВВС. Их уверенность была даже
чем-то большим, чем просто слепая вера: Оператор вел себя так, словно самолет, со стрекочущими
пулеметами несшийся прямо на него в бешеном пике во время лобовой съемки, был вполне
безобидной детской игрушкой, да к, тому же давно уже отснятой на пленку.
Десять утра. В полете нас четверо - два Фоккера и два СЕ-5. Гудят моторы и хлопают
порывы ветра над нашими головами, внизу под крыльями - одинокий бугорок Голубиной горки с
операторской командой на площадке вышки.
- Сегодня нас интересует преследование и атака с хвоста, - раздается в наушниках, - СЕ
впереди, сзади атакует Фоккер, к нему пристраивается еще один Фоккер, в хвост которому, в свою
очередь, заходит второй СЕ. Вам все ясно?
- Есть.
- И, пожалуйста, поближе к вышке - фронтальная сцена, потом - заваливаетесь на крыло и
обходите нас - так, чтобы мы могли снять самолеты чуть-чуть сверху. И держитесь как можно
плотнее, пожалуйста.
- Есть.
Итак, с высоты в тысячу футов плотным звеном - нос в хвост - самолет впереди кажется