Поэтому неудивительно, что Япония стала одной из наиболее медитативных стран в мире и достигла высшего пика дэен, сатори, самадхи. Почему это произошло в Японии? Почему это произошло в Бирме, в Таиланде, во Вьетнаме? Все эти страны находятся очень сильно под влиянием буддизма, их язык очень сильно отличается от языка других стран, в которых влияние буддизма не наблюдается так сильно. Это произошло потому, что Будда сказал, что “я” нет, анатта, анатма, не личность, нет “я”; и то, что он так часто обращал на это внимание, отразилось на языке этих стран.
Будда говорит: “Ничто не вечно”. Поэтому когда впервые Библия была переведена на буддийские языки, ее переводить было очень трудно. Трудность была основная: как перевести “Бог есть”? Потому что в буддийский странах “есть” — это очень грязное слово. Все становится, течет, ничто не статично. Если вы хотите сказать “есть дерево”, на бирманском языке это будет означать “дерево становится”. Там нельзя сказать “дерево есть”. Если вы хотите сказать “есть река”, то на бирманском языке вы не можете этого сказать. Вы можете сказать только “река течет”, и это правильно, потому что река никогда не бывает статичной, это всегда процесс. Река течет. Это глагол, это не существительное. Река — это глагол, она становится. Никогда ни в какое мгновение вы не можете определить ее как нечто статическое. Вы не можете схватить ее, она движется, это постоянный процесс. Вы не можете сфотографировать. Эта фотография будет ложной, потому что она будет статичной, а река никогда не бывает таковой.
Буддийский язык имеет совершенно другую структуру, и поэтому он создает совершенно другой ум. Ум зависит очень сильно от языка, потому что вся эта игра — игра слов. Осознавайте это.
Позвольте мне рассказать вам одну историю. Это случилось в эзотерической маленькой суфийской общине. Один педант-грамматик проходил мимо суфийской общины и услышал, как шейх сказал: “Да, мы пришли от Него. И к Нему мы вернемся”, и этот грамматик начал рвать на себе одежду и выкрикивать странные вопли. Люди собрались вокруг него. Они удивились: “Что случилось?” Они еще никогда не видели такого религиозного пыла и мистического таланта.
Увидев, как строчка из Корана ввела этого грамматика в такое состояние экстаза, шейх снова повторил: “Да, мы пришли от Него, и к Нему мы вернемся”. И снова грамматик начал рвать на себе одежду, кататься по земле, стенать и рыдать. Когда сессия была закончена, и на этом педанте-грамматике не осталось ни одного кусочка одежды, шейх завел его в угол, побрызгал водой на его лицо и сказал: “Расскажите мне, сэр, что случилось с вами, почему эта строчка из Корана ввела вас в такое состояние?” “Да как можно, как можно, — претенциозно закричал грамматик, — всю свою жизнь во всех своих речах и во всех своих книгах, во всех книгах всех ученых в стародавние времена и в наши времена всегда использовали другое грамматическое построение — в будущем времени. Вы совершили грамматическую ошибку”.
Вопрос использования в будущем времени той или иной частицы не имеет значения. Это выглядит нелепым, выглядит практически сумасшедшим, но это то, что происходит. Если Будда приходит к вам и говорит: “Нет Бога”. Вы немедленно чувствуете беспокойство и обеспокоенность. Что он сказал? Он просто сказал что-то, что идет против ваших эгоистических узоров, построений, вот и все. Если бы он сказал: “Нет личности, нет я”, вы бы тоже почувствовали обеспокоенность. Что он сделал? Он просто отнял у вас ваше эго, и ничего больше; он просто потряс ваши лингвистические построения.