допустить, чтобы они подсказали Лавану, в каком направлении ушли она и ее муж Иаков, дабы отец не
смог еще раз воспрепятствовать их уходу из своего дома. Таким образом, ею двигало отнюдь не
благочестие и не страх перед Господом Богом Израилевым, но лишь боязнь того, что отец может
призвать своих богов к себе на помощь. Более того, ее мандрагора была не чем иным, как еще одной
разновидностью колдовского и магического инвентаря.
Но что же думали об этих идолах, коих Гермес Трисмегист называет «статуями, предвидящими
будущее» («Асклепий»)221, различные классические и даже священные авторы?
Филон из Библа свидетельствует, что евреи советовались с демонами подобно аморитам, и что
делалось это чаще всего с помощью маленьких статуй из золота, коим придавалось обличье нимф. К
ним можно было обращаться в любое время, и они сообщали вопрошающему, что ему следует делать и
чего остерегаться («Antiquities»)222. В «Moreh Nebhuchim» (кн. III) сказано, что переносные охранные
боги язычников (dii portatiles vel Averrunci) более всего походили именно на этих еврейских богов-
охранителей. Это были настоящие обереги или живые талисманы — simulacra spirantia у Апулея (книга
XI); их ответы, данные в храме сирийской богини, слышал и записал сам Лукиан. Кирхер (иезуитский
падре) свидетельствует также, что терафимы выглядели весьма причудливо и походили на языческих
египетских cераписов; и Кедрен косвенно подтверждает это заявление Кирхера (в своем «Oedipus
Aegyptiacus», Vol. III, pp. 474-75), говоря, что звуки «т» и «с» (подобно санскритскому «с» и зендскому
«х») носили взаимозаменяемый характер, и потому cерафим (или cерапис) и терафим этимологически
представляют собой почти одно и то же.
Что касается практического использования этих идолов, то, согласно Маймониду (Moreh
Nebhuchim, lib. III, chap. XXIX), эти боги или образы считались наделенными пророческим даром и
могли предрекать своим владельцам «все, что было для них полезным и благотворным».
Все эти образы, как нам говорят, имели форму младенца или маленького ребенка; лишь некоторые
имели гораздо более крупные размеры. Это были обычные изваяния или идолы, которым была придана
человеческая внешность. Халдеи обращали их к свету той или иной планеты, чтобы последняя наделила
их своей силой и добродетелью. Эти идолы использовались в астромагических целях; прочие же,
обычные терафимы — для некромантии и, в большинстве случаев, колдовства. С помощью магического
искусства к ним «привязывали» души умерших (элементарии) и использовали их затем в качестве
помощников в различных темных делах.
Уголино223 вкладывает в уста мудреца Гамалиила — учителя (или гуру) Святого Павла —
следующие слова, заимствованные, как он сам говорит, из его «Capito» (гл. XXXVI):
Они [владельцы некромантических терафимов] умертвили новорожденного младенца, отрезали
ему голову и поместили ей под язык посоленную и политую маслом маленькую золотую пластинку, на
которой было выгравировано имя злого духа; а затем, повесив голову на стене своей комнаты, зажгли
перед нею светильники, и распростерлись на полу, и разговаривали с ней.