предположить, что пациент неосознанно желает сохранить свои симптомы, или что
«бессознательное» порождает их, выступая в роли второго «я», более сильного, чем эго.
Идея «бессознательного» дает пациенту возможность высказаться, не принимая на себя
ответственности за сказанное. Эта модель поведения в точности соответствует той, которая
использует симптомы для сохранения контроля над ситуацией: «Это происходит — но не по моей
воле, и поэтому я не виноват». Постулируя существование бессознательного, психотерапевт
принимает и поощряет эту модель поведения, но в то же время предостерегает пациента от
использования ее для самоконтроля. С одной стороны, аналитик берет на себя ответственность за
интерпретацию такого непрямого способа коммуникации. Независимо от того, существует у
психотерапевта интерпретация или нет,
143
пациенту дают понять, что в его снах и свободных ассоциациях психотерапевт разбирается лучше,
чем он сам. С другой стороны, на пациента налагается ответственность за ситуацию, поскольку
ему предложено самому говорить о себе, выбирать темы для дискуссии и поднимать вопрос о
любом «бессознательном материале» по своему усмотрению. Но так происходит именно потому,
что такова была просьба психотерапевта, то есть контроль пациента за беседой подчиняется воле
психотерапевта, и, таким образом, посредствомдзюдопациент вовлекается в двойное связывание.
Даже если он попытается контролировать ситуацию и использовать сообщения, исходящие от
«бессознательного», чтобы защититься от этого неприятного открытия, он всегда будет делать это
«с подачи» психотерапевта. Другими словами, даже если он попытается переложить
ответственность на психотерапевта: «Бы говорили мне делать именно это; Вы работали со мной,
Вы рассказывали, что со мной не так, и т.д.», — это лишь докажет, что подобное поведение было
навязано пациенту против его воли. Или скажем так: аналитик становится той «родительской»
фигурой, от которой зависит пациент, но при этом у последнего нет возможности возложить
ответственность на эту фигуру. Однако пациент не должен знать об этом наверняка, иначе у него
тут же пропадет желание контролировать аналитика. Поэтому аналитик лишь косвенно избегает
ответственности: «Я должен помочь Вам выяснить, чего Вы в действительности хотите», — или:
«Давайте подождем и посмотрим, что подскажет Вам Ваше бессознательное». Иначе говоря,
психоаналитик вынуждает пациента пытаться контролировать их взаимоотношения, но делает это
так, что все кажется происходящим исключительно по инициативе пациента.
Но когда пациент пытается контролировать аналитика, тот вдруг начинает
противодействовать посредством «уловок» своегодзюдо,которые одновременно и расстраивают
планы пациента, и провоцируют дальнейшие попытки. Более того, пациенту позволено (и даже
показано) совершать подобные попытки характерным для такого случая образом: бессознательно,
а значит, не неся никакой ответственности. Фантазии и свободные ассоциации пациента лишь
подтверждают его непроизвольные симптомы — и все это расширяет и обогащает те особенности
поведения, которые пациент не
144