одной из сторон. На вопрос, какая часть синусоиды — выпуклая или вогнутая — является первой,
можно ответить лишь в том случае, если мы рассматриваем ее фрагмент, игнорируя все другие
участки.
Мы установили, что социальная игра опирается на общепринятые правила, которые
определяют поле для наблюдения и принципы, согласно которым источником Действия считается
та или другая сторона границы. Поэтому все социальные игры уделяют пристальное внимание
границе между организмом и окружением — эпидермису, и почти все они рассматривают
организм как независимый источник действия. Они склонны не признавать тот факт,
118
что перемещения границ могут быть приписаны также и окружению, однако подобное
«неведение» является одним из правил игры. Тем не менее, при более внимательном наблюдении
философ, психолог или психиатр начинает сомневаться в правилах, отмечая противоречия между
социальными определениями и физическими явлениями. Процитируем снова Бейтсона:
Мне представляется, что существует некий прогресс в самосознании, поскольку каждому
человеку — а в особенности, каждому психиатру и каждому пациенту — необходимо пройти
определенные стадии самосознания, и некоторые проходят их быстрее других. Все начинается с
обвинений того, кому определена роль пациента, в идиосинкразии и присущих ей симптомах. Затем
выясняется, что симптомы являются реакцией, или следствием, того, что совершили другие, и
ответственность перемещается с пациента на этиологическую фигуру. Затем может оказаться, что эти
лица испытывают чувство вины за причиненную ими боль и что, когда они заявляют об этой вине,
они идентифицируют себя с Богом. В результате они вообще не осознают, что делали, и утверждать
их вину значило бы утверждать собственное всеведение. Здесь напряжение достигает своей
кульминации; оказывается, что происходящее с людьми не случается даже с собаками, а низшие
животные никогда бы не изобрели того, что люди творят по отношению друг к другу. Но сверх всего
этого, по-моему мнению, существует такая стадия развития самосознания, которую я могу лишь
туманно представить, на которой пессимизм и гнев сменяются чем-то еще, возможно, смирением. И
следующим этапом на этом пути может быть только одиночество.*
Это — одиночество освобождения, когда более не ищешь безопасности в толпе, когда более
не веришь в то, что правила игры являются законами природы. И именно поэтому трансценденция
эго — это высшая ступень индивидуальности.
* G.Bateson, «Language and Psychotherapy», Psychiatry, Vol. 21. с 99-100.
119
Кто же тогда захочет следовать по этому пути? Освобождение начинается с того момента,
когда тревога или чувство вины становятся нестерпимыми, когда индивидуум чувствует, что он
больше не может выносить своего положения, когда его эго находится в оппозиции к чуждым ему
обществу и окружающему миру, когда боль и смерть отрицают его как личность; он не может
противостоять негативным эмоциям, которые подавляют его. Обычно человек не подозревает о
том, что его страдания обусловлены противоречиями в правилах социальной игры. Он обвиняет
Бога, других людей, даже самого себя, нониктоне является причиной страданий. Произошла