змеи, льва, акулы или обезьяны не благодаря эго, а благодаря своей органической структуре, а
также тому типу окружения, в котором эта структура может проявиться. Нет ничего
романтического или сентиментального в том, чтобы в коварстве человека и в его склонности к
насилию винить не природу, а общество и его институты. И хотя человек сам учредил эти
институты, никто не мог предположить, что маленькая, незаметная ошибка может стать причиной
беды,
* G.Bateson, «Language and Psychotherapy», Psychiatry, Vol. 21, с. 96, 100.
** E. Fromm, The Sane Society, Rinehart, New York, 1955, с 143.
*** Разногласии между Фроммом и Салливаном по поводу реальности «я» основываются, конечно,
на семантической путанице, вследствие которой термины «я», «эго», «личность», «индивидуум» и т.п. не
привязаны к постоянному значению и взаимозаменяемы. В противном случае глубокий интерес Фромма к
дзэн-буддизму (Е.Fromm and D. T. Suzuki, Zen Buddhism and Psychoanalysis, Harper, New York, 1960) был бы
не понятен.
116
подобно тому, как один катящийся камень может вызвать горный обвал. Кто мог предвидеть, что
отношение к человеку как к отдельному эго, будет иметь столь катастрофические последствия? Но
после драки кулаками не машут.
Согласно китайскому дао, не существует никакой иной возможности, кроме доверия к
человеческой природе. Это не просто желательный образ или сентиментальность; это насущная
практическая необходимость. Поскольку любая система недоверия и авторитарного контроля —
этотакжечеловеческое. Сила воли святого может иметь то же нечистое происхождение, что и
страсть, а интеллект может быть введен в заблуждение так же, как и инстинкт. Авторитет и
эффективность закона зависят от уровня общественной нравственности. Вера человека в
собственную природу задействована едва ли на пятьдесят один процент. Альтернативой, как
считал Фрейд, может быть переполняющее нас чувство вины, «груз которого выдержать человеку
вряд ли под силу».
V
Контригра
Специалист в области социальной психологии всегда рискует оказаться детерминистом,
когда рассматривает индивидуальное поведение как подчиненное поведению социальному, а
организм — как зависящий от условий его окружения. Если мы определим организм как нечто,
заключенное в границах внешней оболочки, а также оболочек внутренних органов, вплоть до
оболочек клеток и молекул, то его поведение можно трактовать как перемещение этих границ. Но
рамки организма являются также и границами его окружения, и потому перемещения границ в той
же мере могут быть приписаны и окружению. Иногда эти перемещения приписываются
организму, а иногда окружению, при этом различные точки зрения пытаются корректировать друг
друга. Философские интерпретации колеблются между волюнтаризмом и детерминизмом,
идеализмом и позитивизмом, реализмом и номинализмом, и ни один из подходов не имеет
преимущества, если рассматривать их как взаимоисключающие. Я постоянно стараюсь доказать,
что мы достигнем лучшего понимания, описывая эти границы и их перемещения как
принадлежащие одновременно и организму, и окружению, не приписывая истоков движения ни