объективистская, сухая, аналитическая западная наука противостоит природе и является попыткой
представить мир абсолютно стерильным. Ничего, кроме нас, вокруг! Все настолько очищено от
тайны, что почти мертво, а вселенная — это всего лишь машина и случайное соединение слепой
энергии. Но невозможно упорствовать в такой враждебности и не почувствовать, что совершаешь
ошибку, — точно так же социальная группа не может уничтожить своего врага, не осознав, что
потеряла друга. Вот как объясняет это Норман Браун:
Уайтхед и Нидхем выступают против антигуманной позиции современной науки; с позиции
психоанализа они, в противовес агрессивной и доминирующей роли науки, призывают к такой науке,
которая основана на эротическом отношении к реальности. Способ мышления, который, по
выражению Уайтхеда, «сделал науку скучной; обеззвучил, обесцветил, обезвкусил ее; свел ее к
бессмысленному и бесконечному движению материальных частиц», — обречен. Это не что иное,
* Следует честно признаться, что я сам пребывал в таком невежестве, и это информированный
читатель может заметить в моей книге «Высшая тождественность».
87
как вызванная страхом отчаянная атака на живую вселенную, анально-садистическая интенция
(выражаясь языком психоанализа) которой совершенно очевидна.*
Правда, далее Норман Браун цитирует ориентированного на психоанализ историка науки
Гастона Башляра, который дает весьма сомнительное объяснение революции в науке двадцатого
века:
Похоже, действительно в двадцатом веке научная мысль находится в оппозиции к чувствам, и
существует необходимость создать теорию объективности,противопоставленнуюобъекту... Таким
образом, возникает вопрос о полноценном использовании мозга. Сегодня мозг уже просто не в
состоянии быть инструментом научного познания; другими словами, мозг становитсяпрепятствием
для научной мысли. Препятствием в том смысле, что является координирующим центром
человеческих страстей и побуджений. Появляется необходимость думатьв противовеск мозгу.**
В наше время, когда компьютер берет на себя большую часть бремени мышления и когда,
как мы уже сказали, физическая модель вселенной оказывается недоступной чувственному
восприятию, слова Башляра становятся убедительными. Тем более, когда практические
результаты современной физики могут привести к уничтожению жизни на планете. Однако
Башляр не видит того, что современная наука начинает преодолевать подобное восприятие и
пересматривает порожденную этим восприятием, противостоящую чувствам и человеческому
организму в целом картину мира. Ньютоновская механическая модель вселенной была куда менее
человечной, чем эйнштейновская. Декартовская откровенная дихотомия субъекта и объекта, эго и
мира была менее органичной, чем современная теория поля. А что говорить о более ранней
теории, согласно которой человеческое тело и окружающий мир являются средоточием тленности
и порока? Когда мы смотрим в микроскоп, мы видим такие же незнакомые формы, какие
приобретает чело-
* N.O.Brown, Life Against Death: The Psychoanalytical Meaning of History, Wesleyan University, 1959, с
316.
** G.Bachelard, La Formation de l'esprit scientifique, Paris, 1947, c. 250-251.