путник, сбившийся с дороги. Вещей [у всех] в изобилии, а откуда, неведомо....**
Так же, какву-вейне означает буквально «ничего не делать», так и освобождение не означает
буквальный выход из игры, но предполагает такое к ней отношение, как у старика к водопаду в
анекдоте:
Конфуций любовался в Люйляне [водопадом], струи падают с высоты в три тысячижэней,
пена бурлит на сорокли.Его не могут преодолеть ни кайманы, ни рыбы, ни черепахи — морские или
речные. Заметив там пловца, [Конфуций] подумал, что тот с горя ищет смерти, и отправил своих
учеников вниз, чтобы его вытащить. [Но тот] через несколько сот шагов вышел [из воды] с
распущенными волосами, запел и стал прогуливаться у дамбы.
Конфуций последовал [за ним] и [ему] сказал:
— Я принял тебя за душу утопленника, но вгляделся: ты — человек. Позволь задать вопрос:
владеешь ли ты секретом, как ходить по воде?
— Нет, — ответил пловец. — У меня нет секрета... Вместе с волной погружаюсь, вместе с
пеной всплываю, следую за течением воды, не навязывая [ей] ничего от себя. Вот почему я и хожу по
воде.***
Между 400 и 900 гг. н.э. из взаимодействия между даосизмом и буддизмом махаяны
возникла школа чань, или
* D.T.Suzuki, Zen and Japanese Culture, Bollingen Series 64, Pantheon, New York, 1959, Plates 1, 16, 58,
60, 63.
** Чжуан Цзы // Мудрецы Китая. — С. 200.*•* Там же, с. 246.
75
дзэн, с ее удивительной техникой (о которой более подробно будет сказано дальше) освобождения
методом «прямого указания», заменяющим традиционные рассуждения. Фундаментальная
позиция дзэн в том, что ему нечего сказать, или, опять же, что проблемы конфликта с природой не
существует.
Голубые холмы — это просто голубые холмы;
Белые облака — это просто белые облака.
В этом весь дзэн, и поэтому, когда ученик приходит к учителю с надуманным вопросом:
«Как мне обрести путь к освобождению?» — учитель отвечает: «Ты слышишь шум ручья?» —
«Да.» — «Это и есть путь». Или еще проще, на вопрос: «В чем смысл буддизма?» — он отвечает:
«Три фунта льна! » Трудность дзэн в почти невыполнимой задаче заставить кого-либо понять, что
не существует проблемы жизни и смерти. Учитель дзэн достигает этого, предлагая ученику
выяснить,для когомир является проблемой,для когоудовольствие желанно, а страдание
нежеланно, — обращая, таким образом, сознание к нему самому, чтобы обнаружить эго. Но,
конечно, выясняется, что это мистическое «я», которое кажется противоречащим опыту или
заложником в мире, — нигде невозможно найти. Однажды старый учитель Секито нашел своего
ученика Якусана (очень одаренного) сидящим на скале.
— Что ты делаешь — спросил Секито.
— Ничего, — ответил Якусан.
— Если так, то ты бездельничаешь.
— Даже бездельничать означает что-то делать.
— Ты говоришь «ничего не делаю», но прошу тебя, скажи мне, что это значит?
— Даже если Вы призовете тысячи мудрецов, они не смогут этого сказать.*
Несмотря на различие в методах, и в веданте, и в буддизме, и в даосизме существует
понимание, что жизнь перестает казаться проблематичной, когда становится понятным, что эго —
это социальная условность. Болезнь и смерть могут быть в самом деле мучительными, но делает