вносит невероятную путаницу, говоря, что Нагарджуна предполагает отнести эту критику причинности к
ноуменальному, а не феноменальному миру. Но который из них является физическим? Конечно, оба;
просто феноменальный мир, к которому применяется причинность, — это физический мир, описанныйкак
феномен,как такой, где разделяются предметы и события. Но скольких недоразумений удалось бы
избежать, если бы сохранялась ясность понимания, что предметы или феномены являются единицами
описания, а не описываемой реальностью.
* T.W. and С.A.F.Rhys Davids, trs., Dialogues of the Buddha, Luzac, London, 1951, Part II, с 65.
61
В оригинальной доктрине Будды любые метафизические спекуляции и любая
сверхъестественная власть над физическим миром считаются не только не существенными, но
даже определенно препятствующими освобождению. К этому следует добавить, что идея
физической реинкарнации не принимается в даосизме, а, по мнению А.К.Кумарасвами,*
правильная интерпретация веданты состоит в том, что «тот единственный, который в пути» есть
«высшее «Я», Атман-Брахман, и никогда — душа человека. В таком понимании вся
реинкарнационная космология древней Индии превращается в мифологему или же в простую
вероятность, которую нет необходимости принимать безоговорочно. Кошмар бесконечно
повторяющейся необходимости терпеть нищету, болезни и смерть заканчивается с осознанием,
что терпеть все этонекому.
Можно ли утверждать, что освобождение дает сверхъестественную власть над миром
(сиддхи)?Там, где это не обман или искусная уловка(упайя),призванная лишить ученика ложных
представлений, такое толкование можно принять только как символическое.Гуруизбегает любого
обращения к чудесам, говоря, что, если кто-то и обладает такой силой, она существует не для
удовлетворения праздного любопытства, тем более, что интерес к чудесам является серьезным
препятствием на пути к освобождению. Необходимо отметить, что, когда кто-то слывет
обладателем необыкновенных способностей, люди склонны истолковывать обычные совпадения,
даже ничем не выделяющиеся явления повседневной жизни, как следствия сверхъестественного
вмешательства. Комик зачастую может так увлечь публику, ожидающую от него остроумия, что
она будет надрываться от смеха при самых обычных фразах. Философ тоже может создать
ситуацию, когда банальности или откровенная бессмыслица поражает слушателей
необыкновенной глубиной, причем без какого-либо усилия с его стороны. Точно так же люди
охотно поддерживают репутацию некоторых психиатров, читающих, по их мнению, в их душах, а
все искусство прорицателей состоит в использовании той информации, которая просачивается от
самого
* А. К. Coomaraswamy, «Recollection Indian and Platonic, and The One and Only Transmigrant»,
Supplement to Journal of the American Oriental Society, Vol. 64, 2, 1937.
62
клиента, жаждущего подвергнуться магическим манипуляциям. При таких обстоятельствах
«сильной личности» бесполезно отрицать свои чары, свою святость, свое остроумие и
проницательность, ибо это будет воспринято как скромность.
Истинныйгуруиспользует эту ситуацию не для того, чтобы дурачить учеников, а чтобы