механику, они не упоминали ни той роли, которую Ньютон отводил Богу, ни глубокого интереса
к астрологии и алхимии, которые интегрировали всю его философию. Аналогично, нигде не
упоминается о том, что декартовский дуализм ума и тела подразумевает существование Бога. В
учебниках не принято упоминать, что многие из основателей современной физики - Эйнштейн,
Бом, Гейзенберг, Шредингер, Бор и Оппенгеймер - не только считали свои работы вполне
совместимыми с мистическим мировоззрением, но в каком-то смысле открывали мистические
области своими научными занятиями. Как только учебники переписаны, наука снова оказывается
линейным и кумулятивным предприятием, а история науки излагается как постепенное
приращение знаний. Доля человеческих ошибок и идиосинкразии всегда умалялась, а
циклическая динамика парадигм с ее периодическими сдвигами затемнялась.
Подготовлялось поле для спокойной практики нормальной науки, до тех пор пока
следующее накопление наблюдений не вызовет к жизни новую парадигму. Еще один философ,
чья работа имеет непосредственное отношение к теме - Филипп Франк. В своей ключевой книге
"Философия науки" (Frank, 1974)он дает проницательный детальный анализ взаимоотношений
между наблюдаемыми фактами и научными теориями. Ему удалось развеять миф о том, что
научные теории можно логически выводить из наличных фактов и что они однозначно зависят от
наблюдений феноменального мира. Используя в качестве исторических примеров
геометрические теории Евклида, Римана и Лобачевского, ньютоновскую механику,
эйнштейновскую теорию относительности и квантовую физику, он пришел к замечательным
догадкам о природе и динамике научных теорий.
В соответствии с теорией Франка каждая научная система базируется на небольшом числе
основных утверждений о реальности или аксиом, которые считаются самоочевидными.
Истинность аксиом определяется не рассуждением, а непосредственной интуицией; они
произведены имагинативными способностями ума, а не логикой. Применяя строгие логические
процедуры, можно извлечь из аксиом систему других утверждений или теорем. Возникнет чисто
логическая по природе теоретическая система - она подтверждает саму себя, и ее истинность по
существу не зависит от физических случайностей, происходящих в мире.
Чтобы оценить степень практической применимости и соответствия такой системы, следует
проверить ее отношение к эмпирическим наблюдениям. Для этого элементы теории должны
быть описаны с помощью "операциональных определений" в бриджменовском смысле. Только
тогда можно определить пределы применимости теоретической системы к материальной
реальности. Внутренняя логическая истинность евклидовой геометрии или ньютоновской
механики вовсе не разрушилась, когда выяснилось, что их применение в физической реальности
имеет специфические ограничения. По Франку, все гипотезы по существу спекулятивны.
Различие между чисто философской гипотезой и гипотезой научной состоит в том, что
последнюю можно проверить. Теперь уже неважно, чтобы научная теория взывала к здравому
смыслу (это требование было отвергнуто Галилео Галилеем). Она может быть сколь угодно