Дэгни направилась прямо к охраннику, стоявшему у дверей объекта "Ф". Она шла целеустремленно, спокойно и не таясь. Стук ее каблучков по тропинке раздавался в тишине под деревьями. Она подняла лицо к лунному свету, дав охраннику возможность узнать ее.
Впустите меня, – сказала она.
Вход воспрещен, – механическим голосом отчеканил он. – Приказ доктора Ферриса.
Я здесь по приказу мистера Томпсона.
Да?.. Я… я ничего не знаю об этом.
Я знаю.
То есть доктор Феррис мне ничего об этом не гово рил… мэм.
Я говорю.
Но приказывать мне может только доктор Феррис.
Вы хотите нарушить приказ мистера Томпсона?
О нет, мэм! Но… если доктор Феррис сказал никого не впускать, это значит – никого. – Он добавил неуверенно и с мольбой в голосе: – А?
Вы знаете, что мое имя Дэгни Таггарт, вы видели мои фотографии в газетах рядом с портретами мистера Томпсо на и других членов правительства?
Да, мэм.
Решайте сами, хотите ли вы нарушить их приказ. и
О нет, мэм! Не хочу!
Тогда впустите меня.
Но я не могу нарушить и приказ доктора Ферриса.
Выбирайте.
Не могу, мэм! Кто я такой, чтобы выбирать?
Придется.
Послушайте, – поспешно сказал он, вытаскивая из кармана ключ и поворачиваясь к двери, – я спрошу глав ного. Он…
Нет, – сказала она.
Что-то в ее голосе заставило его обернуться: в ее руке был револьвер, она целилась ему в сердце.
– Слушай внимательно, – сказала она. – Либо ты ме ня впустишь, либо я тебя застрелю. Попробуй выстрелить первым, если сможешь. У тебя есть только этот выбор. Ре шай.
Он раскрыл рот и выронил ключ.
– Убирайся с дороги! – сказала она.
Он в смятении затряс головой, прижавшись спиной к двери.
О Господи, мэм! – умоляюще захныкал он. – Я не могу стрелять в вас, ведь вы от мистера Томпсона! Но и впустить вас я тоже не могу – ведь доктор Феррис запре тил! Что мне делать? Я маленький человек! Я только вы полняю приказы! Я не могу решать!
Это твоя жизнь, – сказала она.
Если вы позволите мне спросить главного, он мне скажет, он…
Я не позволю тебе никого спрашивать.
Но как же мне знать, правда ли, что у вас приказ от мистера Томпсона?
Никак. Может, никакого приказа и нет. Может, я са ма по себе и тебя накажут, если ты мне подчинишься. А может, у меня есть приказ и тебя бросят в тюрьму за непод чинение. Может, доктор Феррис и мистер Томпсон это со гласовали. А может, и нет и тебе придется ослушаться того или другого. Тебе придется решать самому. Спросить неко го, некого позвать, никто тебе не поможет. Тебе придется решать самому.
Но я не могу! Почему я?
Потому что дорогу мне преградил ты.
Но я не могу! Я не должен решать!
Считаю до трех, – сказала она, – потом стреляю.
Подождите! Подождите! Я ведь не сказал ни «да», ни «нет»! – закричал он, сильнее прижимаясь к двери, словно лучшей защитой для него было не двигаться и не принимать никаких решений.
Один… – начала она; она видела, с каким ужасом он на нее смотрит. – Два… – Она понимала, что револьвер внушал ему меньший ужас, чем выбор, который он должен был сделать. – Три.
Она, которая не осмелилась бы выстрелить в животное, нажала на спусковой крючок и спокойно и равнодушно выстрелила прямо в сердце человека, который хотел существовать, не принимая на себя никакой ответственности.
Револьвер был с глушителем; послышался только стук упавшего к ее ногам тела.