Если я хочу продержаться, значит, я должен держать в воздухе и самолеты, и инструкторов.
Мы обязаны пройти с учениками определенный курс, дать им сорок летных часов, снабдить
экземпляром "Двенадцати полотых правил", подготовить их к летному экзамену, а затем все начать
сначала с очередной группой. При такой системе вам время от времени не обойтись без аварий!
Я слушал сам себя, и внезапно меня охватило отвращение. Все это говорил не кто-то другой,
изо всех сил защищающий возможность провалов, это был я сам, это был мой собственный голос.
Гибель моего ученика не была неизбежной;
и убил его я.
Дрейк не сказал ни слова. Он словно не желал меня слышать. Он взял со своего стола
крошечную модель планера и осторожно запустил ее в воздух. Она описала полный круг влево и
скользнув, остановилась точно в центре маленького белого знака "X", нанесенного краской на полу.
- По-видимому, вы уже почти готовы признать, - сказал он наконец, - что если ваша система
предусматривает возможность аварий, то решение проблемы не в том, чтобы искать оправдания.
Решение, - сказал он, - в том, чтобы изменить всю систему, В этой пещере я провел неделю и
убедился, что Дрейк не упустил из виду ни одного пути, который мог бы довести полет до
совершенства. Между инструкторами и учениками поддерживались весьма официальные отношения
на земле, в воздухе, в мастерских и в специализированных учебных помещениях.
В царстве Дрейка господствовало невероятное уважение, граничащее с преклонением, к
мужчинам и женщинам, работавшим инструкторами. Сам Дрейк обращался к своим инструкторам
"сэр", а послужной список каждого из них был отпечатан и доступен ученикам для ознакомления.
В воскресенье после полудня состоялся четырехчасовой воздушный парад с групповыми
полетами, показом построенных учениками самолетов и высшим пилотажем на малых высотах,
продемонстрированным одним из лучших мастеров на всем Юго-западе. Влияние и идеи Дрейка
задели меня глубже, чем я предполагал: И я начал задумываться о некоторых других знакомых мне
отличных пилотах; летчиках сельхозавиации, горных пилотах, пилотах авиалиний, которые в
свободное время летали на спортивных самолетах. Неужели они тоже как-то связаны с Дрейком и
его школой?
Я задал этот вопрос, но ответ Дрейка был загадочен.
- Когда веришь во что-нибудь настоящее, как это небо, - сказал он, - обязательно находишь
друзей.
Этот человек руководит фантастической летной школой, и когда мне пришла пора улетать, я
в открытую так ему и сказал. Но одна мысль не давала мне покоя.
- Как вы можете себе все это позволить, Дрейк? Не из воздуха же это берется. Откуда вы
берете деньги?
- Ученики платят за обучение, - сказал он так, будто это все объясняло.
Должно быть, я довольно тупо на него уставился.
- О, не с самого начала. Ни один ученик с самого начала не платил ни пенни. Просто они
больше всего на свете хотели летать. Но каждый ученик платит то, чего, по его мнению, стоит его
обучение. Большинство в течение всей жизни отдает школе около десяти процентов своего дохода.
Одни больше, другие меньше. В среднем около десяти процентов.