Лос-Анжелес из Северной Каролины, через неделю после того, как купил его у там одного
коллекционера старинных аэропланов. За тот полет со мной приключилась одна небольшая авария и
одна поломка двигателя, в течение трех дней я промерзал буквально до костей, два дня летел над
пустыней в такую жару, что двигатель грелся почти до предельно допустимых температур. Я вступал
в сражения с ветрами, гнавшими аэроплан назад. Однажды мне пришлось лететь под плотным
покровом тяжелой облачности так низко, что самолет время от времени цеплял колесами верхушки
деревьев. Короче, в тот раз я натерпелся более чем достаточно. Теперь же предстоявший перелет был
на тысячу миль длиннее, и лететь я должен был не. $(-, а с женой.
- Ты уверена, что желаешь принять в этом участие? - спросил я, выкатывая биплан из ангара,
когда первые лучи солнца из-за горизонта коснулись края предрассветного неба. Она усердно
возилась со спальными мешками, упаковывая что-то в комплект для выживания.
- Уверена, - бесстрастно ответила она.
Должен признаться, где-то внутри я был снедаем жутким любопытством относительно того,
удастся ли ей совладать со всей этой ситуацией. Ни ее, ни меня никогда особенно не привлекали
приключения в поле и жизнь без привычных удобств. Нам нравилось читать, время от времени
ходить в театр и, поскольку я был военным летчиком, летать. Мне нравился мой аэроплан, однако
мне приходилось считаться с его возможностями. Дело в том, что всего лишь за день до вылета я
закончил ремонтировать двигатель, и это была пятая серьезная неисправность за последние пять
месяцев. Я надеялся, что покончил наконец со всеми причинами возможных поломок, но тем не
менее дал себе зарок лететь так, чтобы в случае выхода двигателя из строя всегда иметь возможность
спланировать и приземлиться на какой-нибудь ровной площадке. И я вовсе не был уверен, что нам
удастся осуществить всю эту затею с Айовой.
Шансы были примерно пятьдесят на пятьдесят.
Но решимость ее была непоколебима.
- Вот теперь-то, - думал я, вдыхая в старенький двигатель оглушительное чихание его
синевато-сизодымной жизни и проверяя показания приборов, - мы и поглядим, что за человек та
женщина, на которой я женился семь лет назад.
Для Бетт, в здоровенной шубе поверх летного костюма образца 1929 года прихваченной
привязными ремнями к сиденью открытой передней кабины, началось испытание. Поток воздуха,
отбрасываемый винтом, уже хлестал ее по лицу.
Спустя полчаса, когда температура окружающего воздуха опустилась до двадцати восьми
градусов (2° С), к нам присоединились еще два старинных самолета - монопланы с закрытыми
кабинами. Я знал, что в обеих моделях установлены обогреватели. Помахав друзьям, я пристроился к
ним на высоте пяти тысяч футов и скорости в девяносто миль в час. Я был им рад: если двигатель
заглохнет, мы будем не одни.
Мы шли в нескольких ярдах от них, и мне было видно, что жены пилотов в кабинах были
одеты в юбки и легкие блузки. Меня же под кожаной курткой с шарфом била крупная дрожь, и я
задавал себе вопрос: интересно, раскаивается Бетт в своем решении или еще нет?