знал и что было мне интересно. Мне было наплевать, продадут они новую стиральную машину или
нет, уйдет партия синтетической резины или зависнет, возьмут вагон капроновых ведер или
откажутся.
Совершенно наплевать.
Мы остановились у его дома, окруженного подстриженными кустами за белым
штакетником, на Мэпл-стрит, Чэгрин Фоллс, штат Огайо. Прежде чем выйти из машины, он сказал: -
Пойми меня правильно. Раньше о том, что там, над сплошными облаками, я думал только тогда,
когда летал в одиночестве. Я видел солнце - такое, какое ожидал увидеть. Все было здорово. Чистые
верхушки туч подо мной, тех самых, которые снизу кажутся грязными и мрачными. Но разные там
возвышенные мысли о божественном - они ведь не приходили мне в голову, вот в чем дело.
"Все было так просто: я вырывался из туч и говорил про себя: "Я здесь, Господи, и я вижу
мир таким, каким видишь его Ты". А он отвечал: "Есть". Или просто щелкал кнопкой микрофона,
чтобы дать мне понять, что я услышан".
"Меня всегда поражала огромность и величие того, что над облаками. И сам факт, что я -
там, лечу в бескрайности этого простора, касаясь макушек гигантских грозовых туч, а люди на земле
в это время всего-навсего думают, не открыть ли зонтик".
"А тогда эти мысли то и дело преследовали меня по пути в офис".
Мы направились к дому, а я все пытался вспомнить. Нет, никогда я не слышал от него таких
вещей, он ни разу не говорил об этом вслух.
- Сейчас, - сказал он после ужина, - очень и очень немногие знают "Американский
авиазавод". Люди либо не имеют о нем понятия, либо отмахиваются, говоря: "А-а-а, это дело гиблое,
оно прогорит. А может, уже прогорело. " И это хорошо, потому что тогда говорю я: "Нет, это не
гиблое дело, а "Американский авиазавод". На нас работают профессионалы!.. " И все такое прочее. И
они - действительно профессионалы. Это, кстати, еще одно, что меня привлекало, когда я бросил эту
работу со стиральными машинами - я не хотел работать с:, ладно, скажем так, я хотел работать в
более профессиональной организации.
Мы испытывали Янки перед тем, как отогнать его в Филадельфию. Я вспомнил слова Джейн
Бивен, сказанные ею накануне: - Я не знаю его, и никогда не узнаю. Но когда Бо перестал иметь
отношение к самолетам, он стал совсем другим. Его все это доставало, он сделался вялым, он все
время тосковал. Он не говорил о своих чувствах, он вообще не склонен переливать из пустого в
порожнее. Но когда он, наконец, ушел оттуда, у него был выбор - два замечательных рабочих места.
Одно - в крупной сталелитейной компании. Это было очень надежно, он до конца жизни мог бы там
работать. Второе - работа на "Американском авиазаводе". Но эта фирма могла свернуть свою
деятельность буквально на следующий день. И мы mb.
знали. Но после первого же собеседования все стало ясно.
И она громко рассмеялась.
- Конечно, он не переставая твердил, что сталелитейная компания - это было бы просто
замечательно, и гораздо надежнее: Но я знала, что все это пустые слова: Мне все было ясно.
Янки выкатился на взлетную полосу. Это был один из первых полетов Бивена после многих
лет на земле.