возвращаю самолет в горизонтальное положение над раскрывшимся парашютом, и через полминуты
уже лечу наравне с ним. У него еще было много места: он все еще за тысячу футов над землей!
Я облетаю вокруг веселого купола и очкастого парашютиста, болтающегося тридцатью
футами ниже. Он машет мне, а я качаю в ответ крыльями. Я рад, gb.
все закончилось хорошо, малыш, но не кажется ли тебе, что ты раскрыл его немного позже,
чем нужно? Я должен еще поговорить с ним об этом.
Я продолжаю кружиться в воздухе, тогда как он уплывает вниз. Он разминает ноги, как
всегда, на последних пятидесяти футах - последнее гимнастическое упражнение перед
приземлением. Затем создается впечатление, что последние двадцать футов он пролетает очень
быстро, будто кто-то внезапно выпустил из купола весь воздух. И вот он падает на землю, валясь с
ног от столкновения с ней. Купол еще довольно долго возвышается над ним, а затем медленно
ложится рядом на землю, как огромное, сверкающее яркими красками полотнище.
Стью сразу же вскакивает на ноги, подтягивает к себе лямки и машет мне, показывая, что
прыжок удался.
Я в последний раз покачивая крыльями, облетаю над ним круг, затем устремляюсь к земле и
начинаю катать пассажиров, которые всегда толпятся вокруг самолета после прыжка.
Но сегодня нет пассажиров. Несколько автолюбителей выстроились в одну линию возле
аэропорта, но никто из людей не сделал ни шагу вперед.
Стью поспешно обирает свой парашют и направляется в сторону автомашин.
- Сегодня есть еще время полетать. Воздух прекрасен и мягок. Кто готов взглянуть на город с
высоты птичьего полета?
Не хочу.
Я никогда не летал.
Ты шутишь?
У нас нет с собой денег.
Может быть, завтра.
Когда он возвращается к биплану, я уже растянулся в тени под крылом.
- Должно быть, это какой-то нелетный город, - говорит он.
- Раз на раз не приходится. Ну что, летим сейчас или завтра утром?
- Ты пилот - тебе и решать.
Странное ощущение. Город, конечно, отличается от меньших населенных пунктов, но не это
странно, города всегда отличаются.
Дело в том, что время теперь другое. Здесь в городе год 1967. Это год острыми краями и
торчащими углами врезался в нас, делает нас чужими и заставляет нас чувствовать себя не в своей
тарелке. Транспорт идет по шоссе, которое пролегло рядом с аэропортом. Современные самолеты
взлетают и садятся. Они построены полностью из металла, у них в кабинах большие панели
управления, оснащенные радиоаппаратурой, а моторы, которые поднимают их выше облаков,
спроектированы по новому образцу, мощные и плавные.
Пилот-бродяга, который пропагандирует радость полета, не может существовать в 1967 году,
хотя в то же время он может существовать. Все зависит от места, а места бывают разные.
- Давай улетим отсюда.
- Куда?
- На юг. Куда угодно. Лишь бы убраться подальше. Через полчаса мы снова в небе на ветру,
в окружении рева мотора и свиста винта. Стью окружен всякими принадлежностями нашего ремесла.
Я вижу рядом с ним край нашего плаката "ПОЛЕТ $3 ПОЛЕТ" и бело-голубой рукав его парашюта,
который все еще лежит, упакованный на скорую руку, возвышаясь над бортом кабины. Солнце