Помнишь, когда ты был ребенком, как важно было, чтобы тебя любили, тобой восхищались?
Как было здорово иногда оказаться героем в игре, на глазах у девочек принеся своей команде
победное очко? Странная штука - полет. Благодаря ему однажды все это изменилось.
В один из летних дней 1966 года я оказался близ Пекатоники в штате Иллинойс. День
выдался удачный, мы прокатили тридцать пассажиров до заката, времени до наступления темноты
оставалось еще на один рейс.
Люди все еще толпились вокруг - одни сидели в автомобилях, другие стояли небольшими
группами; все смотрели в сторону наших самолетов.
Я в сумерках взобрался на крыло своего биплана и прокричал в их сторону: - Еще один рейс,
ребята! Последний рейс на сегодня - лучший рейс за весь день, поднимаемся прямо сейчас! Никакой
дополнительной платы, только три доллара! Есть всего два места!
Никто не пошевелился.
- Посмотрите на этот закат, там наверху все пылает огнем! Зрелище в два раза более
захватывающее, если наблюдать его прямо с неба! Усевшись в эту кабину, вы окажетесь в самой
гуще событий!
Холмы и деревья уже превратились на горизонте в темные силуэты, словно это были
фигурки, расположенные по краю купола в планетарии; вот-вот погаснет свет и начнется
демонстрация звездного неба.
Но никто не захотел полететь. Я почувствовал себя беспомощным - в моих руках был
прекрасный, величественный дар, я пытался поделиться им с миром, которому это было
неинтересно.
Я сделал еще одну попытку убедить их и махнул рукой. Запустил двигатель и взлетел, чтобы
самому посмотреть на этот закат.
Это был один из тех удивительных случаев, когда я сам не догадывался, как истинны были
мои слова. Дымка поднималась от земли до высоты в полторы тысячи футов, над ней был кристально
чистый воздух. Оттуда, сверху, в последних солнечных лучах она выглядела словно море
интенсивно-золотой жидкости, из которого изумрудно-фиолетовыми островами вздымались
вершины окрестных холмов. Никогда еще мне не доводилось видеть такого ясного и
захватывающего зрелища. Мы с бипланом поднимались в одиночестве, наблюдая, купаясь в красках
этой живой картины.
Где-то на высоте четырех тысяч футов мы остановились, не в силах оставаться лишь
пассивными зрителями. Нос пошел вверх, правое крыло - вниз, двигатель умолк, и мы сделали
переворот через крыло, который перешел в петлю, которая в свою очередь превратилась в бочку.
Серебристый винт вращается медленно, словно вентилятор, когда мы устремляемся вниз; земля
оказывается то под нами, то над нашей головой. Это был полет во имя чистой радости пребывать в
воздухе, в благодарность Божественному небу за доброту по отношению к нам обоим.
Нас заполнила робость и в тоже время - гордость, мы вновь ощутили, как мы любим эту
мучительно-прекрасную горько-сладкую штуку, которая зовется полет.
Прозрачный ветер с пронзительным свистом носился стремительными потоками вокруг нас в
низших точках наших петель и кувырков, а затем он замирал, становился мягким, спокойным,
легонько обдувая нас, когда мы почти останавливались в высших точках воздушных фигур.
Биплан и я, - мы, вместе побывавшие в стольких приключениях - в солнце и в непогоду, в