посадку у меня просто не было времени. Это дело оказалось более щепетильным, поскольку никогда
прежде у меня не было хлопот с двигателем. Проблема состояла в пятидесятицентовом тросике,
соединяющем ручку газа с двигателем, который разорвался пополам. Поэтому, когда двигатель вдруг
сам по себе перешел на холостые обороты как раз на последнем участке моего делового полета, - а в
Линкольне меня ждала встреча, - то мне пришлось совершить первую в своей жизни несправедливую
вынужденную посадку.
Теперь же, восстановив контакт, я не мог оторваться от земли, и это ровно за час до заката,
когда динозавру суждено будет умереть.
Впервые в жизни я понял тех современных пилотов, которые используют самолеты как
средство для деловых поездок и не желают иметь хлопот с такими занятиями, как воздушная
акробатика и отработка вынужденных посадок. Шансы, что двигатель остановится, или что этот
маленький второстепенный тросик разорвется надвое, совершенно ничтожны. Если бы такого рода
вещи произошли со спортивным пилотом, который уделяет внимание таким таинственным
подробностям и наслаждается своей компетентностью в этих вопросах, - это было бы справедливо.
Но причем тут я и мой деловой самолет, когда на том конце меня ждут люди, и ровно на шесть
запланирован обед. Поскольку вынужденная посадка для делового человека - действительно
несправедливость, я начал понимать, почему он считает, что подобные вещи с ним вообще не могут
случиться.
До наступления темноты я собирался предпринять еще одну попытку взлететь с того
маленького луга в Канзасе. Я уже опоздал на встречу, но снегу это было все равно. И холоду, и лугу,
и небу. Смоляной яме динозавры также были безразличны. Смоляная яма есть смоляная яма, а снег
есть снег;
пусть динозавры пекутся о том, как им высвободиться.
Двадцать первая попытка взлететь, и вот Ласкомб, распыляя снег, пробежал по уже
достаточно длинной колее, скорость подпрыгнула до сорока /ob(, он задрожал, покачнулся, подался в
воздух, снова коснулся снега, стряхнул его с себя и наконец взлетел.
Я думал обо все этом, когда мы, повернув на Линкольн, неслись по трассе в сумеречных
тенях. Теперь в моем бортовом журнале значились восемнадцать вынужденных посадок, и только
одна из них была несправедливой.
Не так уж плохо.
ММРРрроуЧККрелчкАУМ: и праздник в Ла Гуардиа
Приходилось ли вам когда-либо, проснувшись, обнаруживать, что вы стоите на перилах
огромного моста или на самом краю стоэтажного небоскреба, покачиваясь над пропастью, и
удивленно спрашивать себя, что вы здесь делаете, уже буквально приготовившись прыгнуть?
Сыпался ли на вас в ответ целый град причин - тут войны, там ненависть; везде собаки готовы
перегрызть друг другу глотку; единственное, что ценится и играет какую-то роль - это вшивый
доллар; луга превратились в мусорные свалки, реки - в потоки дряни;
никто не стоит за справедливость, за добро, за вежливость; впечатление такое, что где-то
произошла ошибка и вы родились не в том мире, это совсем не та Земля, на которую вы подавали
заявление, и изменить все можно лишь спрыгнув с чего-нибудь высокого, в надежде, что земля,