Поэтому если вы посмотрите на Калила Джибрана сквозь приз¬му его поэзии, то он вы-глядит как Будда, Христос или Кришна. Но если вы встретите человека Калила Джибрана, то он окажется совер¬шенно обыкновенным. Он так прекрасно говорит о любви - даже будда может не говорить так прекрасно. Но будда знает любовь всем своим существом. Калил Джибран знает любовь в своем поэтиче¬ском полете. Когда он находится в своем поэти-ческом полете, он может иметь проблески любви - прекрасные проблески. Он выражает их с редкой проницательностью. Но если вы захотите увидеть реаль¬ного Калила Джибрана, чело-века, то вы почувствуете несоответствие. Поэт и человек далеки друг от друга. Поэт - это то, что иногда случа¬ется с этим человеком, но этот человек не поэт.
Вот почему поэты чувствуют, что когда они создают свои произ¬ведения, кто-то еще уча-ствует в этом; они не сами создают их. Они ощущают себя как бы инструментом в руках не-которой другой энер¬гии, некоторой другой силы. Их больше нет. Это ощущение приходит на самом деле оттого, что они тотально не реализованы - реализована только часть их, некото-рый фрагмент.
Вы не прикоснулись к небу. Только один ваш палец прикоснулся к небу, а вы остались укорененными на земле. Иногда вы подпрыги¬ваете и на мгновение оказываетесь не на земле; притяжение исчезает. Но в следующий момент вы снова на земле. Когда поэт чувствует себя реализованным, он имеет кратковременное прозрение - частичное прозрение. Когда музы-кант чувствует себя реализованным, он имеет лишь частичное прозрение.
О Бетховене говорят, что когда он был на сцене, он становился совершенно другим человеком, совершенно другим. Гете говорил, что когда Бетховен был на сцене и руково-дил своим оркестром, он выглядел подобным божеству. Нельзя было сказать, что он был обык¬новенным человеком. Он вообще не был человеком; это был сверхче¬ловек. И то, как он смотрел, и то, как он поднимал руки, - все было от сверхчеловека. Но когда он уходил со сцены, он становился просто обыкновенным человеком. Человек на сцене, казалось, обла-дал чем-то еще, как будто Бетховена там больше не было, и какая-то другая сила входила в него. Спустившись со сцены, он снова становился Бетховеном, человеком.
В силу этого поэты, музыканты, большие артисты, творческие люди являются более напряженными - поскольку они имеют два типа существования. Обычный человек не так напряжен, потому что он всегда живет в одном месте: он живет на земле. Но поэты, музы¬канты, большие артисты делают прыжки - они преодолевают грави¬тацию. В некоторые мо-менты они не на этой земле, они не являются частью человечества. Они становятся частью мира будд - земли будд. Затем они снова возвращаются сюда. У них два пункта существова¬ния; их личности расщеплены.
Поэтому каждый творческий человек, каждый великий худож¬ник является в некотором смысле душевнобольным. Напряжение столь велико! Разрыв, промежуток между этими двумя типами су¬ществования так велик - непоправимо велик. Иногда он обыкновен¬ный че-ловек, иногда он становится буддоподобным. Он разделен между этими двумя состоя-ниями, но его прозрения кратковременны.
Когда я говорю о вашей самореализации, я не имею в виду, что вы должны стать вели-ким поэтом или великим музыкантом. Я имею в виду, что вы должны стать тотальным, полным человеком. Я не говорю великим человеком, потому что великий человек всегда частичен. Величие в чем угодно всегда является частичным. Человек все движется и дви-жется в одном направлении, а во всех других измере¬ниях, во всех других направлениях он остается тем же самым - он становится односторонним.