Очень трудно, потому что ваш ум был обусловлен быть либо мужчиной, либо женщиной, и общество обращает свое внимание на эти роли слишком сильно. Общество не позволяет жить текучему индивидууму, оно все делает определенным для вас. Когда мальчики и девочки начинают понимать что-то, родители сразу учат их: “Ты мальчик. Не играй с куклами. Это нехорошо: играть с куклами мальчику. Ты будешь мужчиной. Это для девочек. Мужчины не должны принимать в расчет девочек. Сюсюкаться — это девчачьи привычки, не делай никогда этого, будь мужчиной”. И маленький мальчик, не зная, куда ему деться, начинает фокусировать себя как мужчину все больше и больше, и он удаляется все больше и больше от своего оригинального единства, от своего чистого единства, единства бытия. Он становится мужчиной, но это только половина его бытия. Девочка становится женщиной, и это тоже только половина ее бытия. Ее учат не лазить по деревьям, потому что это занятие только для мальчиков. Какая чепуха! Деревья для всех. Ей говорят: “Не ходи, не купайся, на реку, это для мальчиков”. Но реки также для всех.
Вот как человечество лишается своей силы. Девочкам дают играть определенную роль, а мальчикам дают играть другую определенную роль. Их тотальность полностью теряется, они затвердевают в своих образах, они не могут увидеть всего неба. Рамка их окна слишком мала для этого.
Мужчины становятся рамкой, и женщины становятся рамкой. Но это не ваше бытие. Не слишком себя отождествляйте с этой рамкой. Выберитесь из нее.
Однажды, когда вы начинаете терять, расслабляться, и когда вы начинаете поглощать отверженную часть, ту часть, от которой вы отреклись, вы так обогатитесь, что не можете себе даже этого сейчас представить, вообразить. Тогда ваше бытие будет целостным.
Вот что я имею в виду, когда хочу, чтобы вы были целыми. Я не имею в виду, чтобы вы стали католическими монахами, или буддийскими монахами, или джайнскими монахами. Все это глупо. Я хочу, чтобы вы стали святыми — святыми в том смысле, чтобы вы были целыми, чтобы вы стали тотальными, чтобы вы вернули себе то, что отвергли из-за общества, чтобы вы не боялись того, чтобы вернуть это себе. Не бойтесь. Если вы мужчина, не бойтесь иногда быть женщиной.
Кто-то умер, и вы не можете плакать, потому что вы мужчина, а плакать могут только женщины. Какая это прекрасная вещь — слезы. Почему мужчина должен их отвергать? Если мужчина будет это делать, он будет все более и более твердым, насильственным, беспокойным, и тогда неудивительно, что появляются Адольфы Гитлеры. Мужчина, слезы которого исчезли, вынужден стать Адольфом Гитлером однажды. Он вынужден стать Чингисханом, чьи слезы высохли. Он будет неспособен, чувствовать симпатию к кому-либо, он станет настолько твердолобым, что не сможет чувствовать, что он делает с людьми. Гитлер убил миллионы людей, но это не отразилось никак в его сознании. Да, он настоящий мужчина. Женщина в нем полностью исчезла. В нем не было ни сострадания, ни любви, все это исчезло. Слезы испарились.
Мне бы хотелось, чтобы мужчина так же умел плакать. Как женщина, чтобы из него текли слезы, потому что они будут смягчать ваше сердце, они будут делать вас более жидкими и текучими, они расплавят окно в вашей рамке и позволят вам взглянуть в бесконечное небо.
Женщинам не разрешается смеяться оглушительно, как Гурудаялу. Ни одной женщине не разрешается так смеяться. “Но это противоположно женственной фации”. Так говорят. Какая чепуха! Если вы не сможете глубоко смеяться, вы очень много упустите. Смех должен идти от живота, смех должен быть таким искрометным, чтобы все тело сотрясалось от него. Смех не должен идти от головы. Но женщины улыбаются, они не смеются. Оглушительный смех считается неприличным для женщин. И тогда женщины начинают жить очень лихорадочной жизнью. Постепенно они становятся все более и более неподвижными, сонными, неискренними, нереальными. Не становитесь леди и джентльменами, станьте святыми, потому что целое включает в себя все и вся, целое включает в себя и Бога, и Дьявола. Нет разделения. Ум отбрасывается. Святой человек не имеет ума.