И Бокудзю засмеялся и сказал: «Хорошо, сестра, — ведь я не могу ослушаться тебя. Я уже почти умер. Я только решил подождать немного, чтобы посмотреть, что эти люди придумают сделать со мной после смерти. Но эти идиоты привели сюда тебя! А ты всегда отравляла мне радость. Ты испортила все удовольствие! Теперь я умру в обычной, ортодоксальной манере». И он умер.
А его сестра ушла, даже не оглянувшись.
Люди сказали ей: «Но он же умер!»
Она сказала: «Ему пора было умереть. А он задерживал смерть. Негоже играть шутки с Существованием. По крайней мере во время смерти надо быть серьезным! Сейчас он мертв, вы можете делать все, что хотите. Даже если он еще не умер, прикончите его — его время истекло!»
Сделайте вашу жизнь...
Выясните, почему вы испытываете тоску. Измените вашу жизнь.
Эта жизнь такая короткая.
Рискуйте, будьте игроком — что вы можете потерять?
Мы приходим с пустыми руками, мы уходим с пустыми руками. Нам нечего терять.
У нас есть немного времени, чтобы поиграть, спеть прекрасную песню — и это время быстро истекает.
Каждое мгновение так драгоценно.
Если вы пребываете в безмолвии, если вы творите, если вы любите, если вы чувствительны к красоте, если вы благодарны этой огромной вселенной...
Есть миллионы звезд, которые мертвы, — а вы так малы, и все же вы обладаете самым драгоценным, что может дать Существование... жизнью.
И не только жизнью, но и возможностью стать сознанием, стать просветленным, войти в то пространство, куда никогда не вступала смерть.
Если Бокудзю ведет себя несерьезно, то причина этого заключается в том, что он знает, что нет никакой смерти: смерть — это переезд из одного дома в другой или смена одежды, самое большее. Она возбуждает, даже смерть — это великое возбуждение и экстаз.
Все дело только в вашем неправильном подходе.
Отбросьте его, но не отбрасывайте его мало-помалу, по частям.
Отбросьте его полностью и мгновенно.
Когда вы покидаете это место, идите танцуя и распевая. Пусть весь мир думает, что вы безумны, — это гораздо лучше.
Возлюбленный Бхагаван,
в 1980 году Вы посвятили меня в санньясу. Я даже не искал учителя. С тех пор я испытал радость и удовольствие быть одним из Ваших учеников. Но сейчас я начинаю испытывать боль: Вы так огромны — где же путь? Есть ли вообще какой-то путь?
Просто быть преданным так трудно.
И это все?
Ты задал три вопроса в одном вопросе.
Во-первых, ты нашел меня, хотя ты не искал учителя.
Позволь мне разъяснить тебе, что я искал ученика, а это гораздо более важно.
Твой поиск учителя не так уж важен, потому что ты спишь и видишь сны. И каждый раз, когда я вижу, что мимо проходит какой-то лунатик и есть возможность пробудить его, я просто изменяю его направление — он же лунатик, поэтому с этим нет никаких проблем. Ему безразлично, куда он идет. Я даю ему санньясу, он принимает санньясу — ведь во сне это не имеет значения.
Я создаю для него прекрасный сон.
Я не тот учитель, который ставит тяжелые задачи. Сперва я создаю для ученика прекрасный сон, а затем мало-помалу вывожу его из него.
Сейчас ты вышел из сна, поэтому возникает вторая проблема — где же путь?
Фактически, это моих рук дело. Когда ты спал, я говорил о пути... «путь, мистический путь»... чтобы пробудить тебя. Сейчас ты пробудился, поэтому ты и спрашиваешь: «Где же путь?»
Нет никакого пути.
Это было просто уловкой, чтобы пробудить тебя.