Кришнамурти:Разумеется. Иначе все было бы лишено смысла; мы были бы обезьянами, машинами. Видите ли, если способность к радикальному изменению приписывается какому-то внешнему фактору, то наш взгляд, следовательно, обращен вовне, и мы теряемся в этом. Если мы ни к кому не обращаемся и полностью свободны от зависимости, то общей для всех нас является уединенность. Это не изоляция. Когда видишь все это — всю глупость и нереальность фрагментации и разделения, то ты естественно одинок, и это очевидный факт. Ощущение уединенности является общим, а не личным.

Бом:Да, но обычное чувство одиночества — личное, в том смысле, что каждый человек чувствует его именно как свое.

Кришнамурти:Одиночество — это не уединенность; это не бытие наедине с самим собой.

Бом:Я думаю, что все фундаментальное универсально, и именно потому вы говорите, что когда ум погружается в глубину, он входит в нечто универсальное.

Кришнамурти:Верно.

Бом:Так или иначе, вы назовете это абсолютным.

Кришнамурти:Проблема в том, чтобы заставить ум очень, очень глубоко погрузиться в себя.

Бом:Да. И вот какая мне пришла мысль. Когда мы начинаем с отдельной проблемы, наш ум очень ограничен; и тогда мы обращаемся к более общему. Слово «general» (общий, всеобщий) имеет корень, общий со словом «generate» (порождать, вызывать); «genus»(род) имеет общее с «generation» (поколение)...

Кришнамурти:Генерировать, разумеется.

Бом:Когда мы обращаемся к более общему, его глубина таит в себе творческое начало. Но, продвигаясь еще дальше, мы видим, что всеобщее все еще ограниченно, потому что оно есть мысль.

Кришнамурти:Совершенно верно. Но чтобы войти в глубину, требуется не только огромное мужество, но и решимость неизменно следовать принятому направлению.

Бом:Значит, это совсем не усердие; оно все еще слишком ограниченно, верно?

Кришнамурти:Да, усердие слишком ограниченно. Оно соответствует религиозному уму в том смысле, что он усерден в своем действии, своих мыслях и т.д., но оно все же ограниченно. Если ум может обратиться от отдельного к всеобщему, и от всеобщего...

Бом:...к абсолютному, универсальному. Но многие люди сказали бы, что это очень абстрактно и не имеет никакого отношения к повседневной жизни.

Кришнамурти:Понятно. Однако же это самая практичная вещь и совсем не абстракция.

Бом:Фактически, именно отдельное является абстракцией.

Кришнамурти:Совершенно верно. Отдельное заключает в себе наибольшую опасность.

Бом:Оно также есть и самая большая абстракция, потому что прийти к отдельному можно только, абстрагируясь.

Кришнамурти:Конечно, конечно.

Бом:Я думаю, что это могло бы быть частью проблемы. Люди чувствуют, что они хотят чего-то такого, что оказалось бы по-настоящему действенным в повседневной жизни; они не хотят пустых разговоров, и поэтому говорят: «Нас не интересуют все эти скучные общие рассуждения».

То, что мы обсуждаем, действительно должно работать в повседневной жизни, но повседневная жизнь не содержит в себе решения этих проблем.

Кришнамурти:Нет. Повседневная жизнь — это всеобщее и отдельное.

Бом:Человеческие проблемы, которые возникают в повседневной жизни, не могут быть разрешены на этом уровне.

Кришнамурти:От отдельного необходимо двигаться к всеобщему, от всеобщего — еще глубже; и там, быть может, мы найдем ту непорочность, которую назвали состраданием, любовью и разумностью. Но это означает — отдать свой ум, свое сердце, все свое существо этому исследованию.

Мы говорили довольно долго и, думаю, к чему-то пришли.