психологической природы, к воспоминаниям о физических событиях, угрожавших жизни
(детская пневмония, дифтерия, операции и несчастные случаи, опасность утонуть), о
различных аспектах биологического рождения и даже к воспоминаниям о прошлых
воплощениях и других феноменах трансперсональной области.
Такое отреагирование может принимать весьма драматические формы и вести к
временной потере контроля, неукротимой рвоте, удушающему кашлю, временной потере
сознания (выпадению) и другим подобным проявлениям. Это объясняет также, почему
отреагирование оказывалось эффективным в работе с травматическими неврозами, когда
терапевт был готов к тому, чтобы иметь дело с воспроизведением ситуаций, угрожающих
жизни. Если же терапевт не готов - эмоционально или из-за своих теоретических
убеждений - к тому, чтобы иметь дело с полным диапазоном феноменов отреагирования,
он допустит лишь его урезанные формы и уровни, что не приведет к устойчивым
результатам.
Хотя отреагирование и играет важную роль в холотропной терапии, это лишь один из
механизмов, приводящих к терапевтическим изменениям. Существуют важные
дополнительные факторы даже на уровне биографических травм. Человек, переживающий
полную регрессию в детство, к тому времени, когда имела место определенная травма,
буквально
становится
снова
младенцем
или
ребенком.
Это
предполагает
соответствующий образ тела, примитивные эмоции, наивное восприятие и понимание
мира. Одновременно с этим он/она имеет доступ к зрелому восприятию мира взрослого.
Это делает возможным интеграцию травматических событий посредством их
энергетической разрядки, полного их осознания и оценки их с точки зрения взрослого.
Это особенно важно в тех случаях, когда незрелость или неясность мировоззрения были
важными элементами травмы. Факторы такого рода наиболее ясно описаны Грегори
Бэйтсоном в его теории "двойной связанностиэ (Bateson, 1972) и в работе Элис Миллер
(MiIIег, 1985).
Интересный вопрос, касающийся переживания заново травмы детства, заключается в
следующем: почему проживание болезненной ситуации прошлого должно стать
непременно терапевтическим, а не травмирующим опять? Обычный ответ состоит в том,
что взрослый человек может встретить и интегрировать переживания, с которыми он не
мог справиться, будучи ребенком. Кроме того, терапевтическая ситуация, с ее подцержкой
и доверием, резко отличается от ситуации в прошлом. Это может служить объяснением
для некоторых сравнительно незначительных психологических травм. Для тех ситуаций,
когда травма велика, особенно когда имеет место угроза жизни или телу ребенка, в дело
вовлекаются другие важные механизмы.
Очень вероятно, что в ситуациях такого рода травматическое событие не было в
действительности полностью пережито в тот момент, когда оно происходило.
Значительный психологический шок может вести к потере сознания и обмороку. Можно
предположить, что менее драматические обстоятельства приводят к тому, что
переживание вытесняется не полностью, а частично. В результате событие не может быть
психологически полностью "переварено" и интегрировано и остается в психике