И когда мы таким образом точно настроили этот рояль, то буквально с того момента исходящие от него колебания немедленно приобрели все те свойства, упомянутые в указанной великой науке.
Сейчас я продемонстрирую, что можно сделать с помощью достигнутого человеком знания законов колебаний, исходящих от этого обычного рояля».
Сказав это, он опять встал.
На этот раз он принес из другого отделения пещеры конверт, бумагу и карандаш.
На принесенной бумаге он написал что-то, положил написанное в конверт, прикрепил конверт к крючку, который свисал с потолка в центре комнаты, опять сел за рояль и, не говоря не слова, начал, как и раньше, ударять по определенным клавишам, отчего опять возникла какая-то монотонная мелодия.
Но на этот раз в мелодии равномерно и постоянно повторялись два звука самой низкой октавы рояля.
Через некоторое время я заметил, что моему другу дервишу Хаджи Богга-эддину стало неудобно сидеть спокойно, так как он начал дергать левой ногой.
Немного погодя, он начал поглаживать свою левую ногу, и по гримасам, которые делал, стало видно, что нога у него болит.
Почтенный Хаджи Асвац-Трув не обращал на это никакого внимания и продолжал ударять по определенным клавишам.
Когда, наконец, он кончил, то повернулся к нам и, обращаясь ко мне, сказал:
«Друг моего друга, будьте добры, встаньте, снимите конверт с крючка и прочтите то, что написано внутри».
Я встал, взял конверт, вскрыл его и прочел следующее:
«У каждого из вас от колебаний, исходящих от рояля, должен образоваться на левой ноге, дюймом ниже колена и на полдюйма влево от середины ноги так называемый «нарыв"».
Когда я прочел это, почтенный Хаджи попросил нас обоих обнажить указанные места на левой ноге.
Когда мы обнажили их, именно в том месте левой ноги дервиша Богга-эддина можно было видеть настоящий нарыв; но, к величайшему изумлению почтенного Хаджи Асвац-Трува, на моей ноге ничего не было видно.
Когда Хаджи Асвац-Трув удостоверился в этом, он мгновенно, как юноша, вскочил с места и в большом возбуждении воскликнул: «Этого не может быть!» – и уставился на мою ногу безумными глазами.
Так прошло минут пять. Признаюсь, что впервые на этой планете я растерялся и не мог сразу найти выход из этого положения.
Наконец он подошел совсем близко ко мне и хотел заговорить, но в этот момент ноги у него от возбуждения начали заметно дрожать, и поэтому он сел на пол и сделал мне знак тоже сесть.
И когда мы сели, он посмотрел на меня печальными глазами и проникновенно сказал мне следующее:
«Друг моего друга! В юности я был очень богатым человеком, таким богатым, что не меньше десятка моих караванов, в каждом из которых было не меньше тысячи верблюдов, постоянно ходили во всех направлениях по нашей великой Азии.
Мой гарем считался всеми, кто его знал, богатейшим и лучшим на Земле, и все остальное было того же масштаба, короче говоря, я имел в изобилии все, что может дать наша обычная жизнь.
Но все это постепенно настолько утомило и пресытило меня, что, когда вечером ложился спать, я с ужасом думал, что завтра то же самое повторится и мне снова придется нести то же скучное «бремя».
Наконец, мне стало невыносимо жить с таким внутренним состоянием.