61Ramозначает также и утробу, и долину; а на тибетском языке — «козел». «Dag» есть рыба, производное от Dagon —
человек-рыба, совершенная мудрость.
62 Называется также Аттеш-Кудда.
www.ezobox.ru
господи! стояло всего четыре месяца назад — странное сооружение, напоминающее нечто среднее
между средневековым храмом и укрепленным замком. Когда и кто его построил, никому не известно.
На участке площадью в одну квадратную милю, известном как «Огненное поле», стоит это сооружение;
если копнуть песчаную землю на два-три дюйма и поднести к этому месту зажженную спичку, то из
него, как из фонтана, брызнет вверх струя огня63.
«Храм гебров», как это сооружение иногда называют, был вырезан из цельного куска скалы. Он
представлял собою огромный квадрат, обнесенный зубчатыми стенами. Посередине, опираясь на
массивные колонны, стояла высокая башня. Эти колонны своим основанием касались скальных пород, а
наверху достигали вырезанных в стене амбразур, выходя наружу. Это были своего рода трубы, по
которым горючий газ, скопившийся в центре материнской породы, бесперебойно подавался наверх. На
протяжении веков башня была святыней огнепоклонников; ее символическое изображение — трезубец,
названныйteersoot.
С лицевой стороны ее внешней стены были высечены кельи, числом около двадцати, в которых
жили поколения зороастрийских отшельников.
Под руководством высшего мобеда, здесь, в тиши, под сводами уединенных келий, они изучали
«Авесту», «Вендидад» и «Ясну», особенно, кажется, последнюю, поскольку скалистые стены их келий
испещрены многочисленными цитатами из священных гимнов. Под башней-алтарем висели три
огромных колокола. Легенда рассказывает, что их чудом сотворил один святой скиталец в X веке, во
время мусульманского преследования, чтобы своевременно оповещать верующих о приближающемся
враге. Всего несколько недель назад над высокой башней-алтарем горел тот же огонь, который, как
гласит предание, зажгли тридцать веков назад. У горизонтальных отверстий четырех полых колонн
неугасимо горели четыре пламени, бесперебойно поступавших из неисчерпаемого подземного
резервуара. Из каждого зубца и амбразуры струился лучезарный свет, переливаясь многочисленными
язычками пламени, и даже большой балкон над главным входом был освещен гирляндою огненных
звезд; светящиеся огоньки вспыхивали и в меньших, более узких отверстиях стен храма. Вот в таком
удивительном окружении гебры-отшельники ежедневно отправляли свои молитвы, собираясь под
открытым алтарем; каждое лицо благоговейно устремлялось к заходящему солнцу, и голоса молящихся
сливались в вечернем гимне прощания. И так ка к светило — «Глаз Ахура Мазды» — уходило все
дальше и дальше за горизонт, их голоса становились все тише и тише, пока, наконец, их пение не
напоминало печальный и приглушенный шепот... Последний луч — и... солнце скрылось; и поскольку
ночь в этих местах наступает мгновенно, уход этого божественного символа служил сигналом к общей
иллюминации, сравниться с которой не могут даже величайшие фейерверки королевских торжеств.
Каждую ночь это Огненное поле походило на одну горящую прерию...