www.ezobox.ru
Гестфельд говорит только: «Вы будете уже не христианским ученым, но месмеристом». Однако
найдутся люди, которых это обстоятельство нимало не смутит. Так где же гарантия и где тот критерий,
по которому человек непосвященный сможет распознать настоящего христианского ученого? И если
его, как и все прочие подлинно духовные вещи, можно разглядеть только «духовным зрением», то
пациент при этом должен стоять на том же уровне духовного развития, что и врач, но такой пациент
вряд ли будет нуждаться во враче. И еще, можно ли согласиться с тем, что все наши болезни являются
результатом неправильных верований? Ведь когда ребенок, не имеющий никаких верований и никаких
познаний или представлений, истинных или ложных, о природе болезни, подхватывает скарлатину, это
может быть только следствием проникновения в его организм болезнетворных микробов, а никак не его
собственных размышлений. Так и хочется задать старый как мир вопрос: кто же из них грешен — сам
ребенок или его родители? Устроит ли нас в данном случае ответ Великого Целителя: «Ни ребенок не
согрешил, ни его родители, но чтобы слава Божия могла проявиться»? И что же здесь — «слава новой
христианской науки»? «новое» вино в ветхих, очень ветхих мехах? А разве среди самих прославленных
учителей новой науки нет таких, кто сам страдает от какой-либо болезни, возможно, даже неизлечимой,
и при этом терпит боль и мучения? Как может миссис Гестфельд или какой-либо другой знаток
объяснить это противоречие?
Также в случае с массовыми эпидемиями, такими, как холера, мы знаем, что отчасти они
действительно являются следствиями человеческого греха — пренебрежением законами гигиены,
несоблюдением чистоты и нежеланием расходовать средства на устройство канализации, но если
ликвидировать эти недочеты, то можно в какой-то мере защитить себя от эпидемических болезней.
Немаловажную роль здесь играют и климатические условия, как, например, во время последней
эпидемии холеры в 1884 г., когда болезнь, казалось, избирательно поражала некоторые области,
подчиняясь каким-то атмосферным потокам или иным — неустановленным, но вполне реальным —
физическим законам. Способна ли христианская наука противостоять таким эпидемиям? И почему с
ними не в состоянии справиться страстные молитвы, возносимые целыми народами? Ведь искренняя
молитва, особенно если она подкреплена добродетельной жизнью, должна создавать тот же самый
эффект, что и христианская наука, а именно — направленный и интенсивный потокволи? Но разве мы
не видим, что даже самым лучшим и святым, а также тем, кого нельзя упрекнуть в невежестве и кто
вовсе не склонен пренебрегать никакими законами — духовными, моральными, ментальными или
гигиеническими, приходится прилагать немалые усилия и принимать чрезвычайные меры
предосторожности, чтобы уцелеть?
Однако «христианская наука» на этом не останавливается. На прочитанной в Лондоне лекции
было ясно заявлено, что каждая форма физического заболевания возникает как прямое следствие