мизерными заработками, "шейлоковскими" поборами, рентами
и прочими "благами" нашей культурной эпохи. И хотя наш век
провозглашен веком физической и моральной свободы, но на
самом деле он является веком дичайшего морального и
ментального рабства, какого еще не знала история. Рабское
служение государству илюдямисчезло, но на смену ему
пришло рабское служениевещами своемуэгоизму– своим
собственным порокам и идиотским обычаям и традициям,
принятым в обществе. Быстрый прогресс, направленный на
удовлетворение нужд высшего и среднего классов, обрекает на
все большее обнищание и голод широкие массы люд ей.
Уравняв отчасти высший и средний классы, он тем самым
сделал их еще более безразличными к сути и еще более
заботящимися о форме и внешнем облике, таким образом
подталкивая современного человека ко все большему
осквернению, к рабской зависимости от неодушевленных
вещей. Служить этим вещам и использовать их – теперь
основная, непреложная обязанность каждогокультурного
человека.
Так в чем же мудрость нынешнего века?
Сказать правду и объяснить, почему мы преклоняемся перед
древней мудростью и наотрез отказываемся признавать
наличие оной у современной цивилизации, можно было бы в
нескольких строках. Но начнем с того, что же вообще
подразумевает наш критик под словом "мудрость"? И хотя мы
никогда особенно не восхищались Лактанцием ввиду его
язвительных выпадов в адрес гелиоцентрической системы, мы
должны признать, что этот простодушный отец церкви дал
www.ezobox.ru
вполне точное определение этого термина, заявив, что "первой
составляющей мудрости является умение распознавать ложь, а
второй – умение находить истину". Но если это так, то какое
право имеет наш век фальсификаций, где фальшиво все – от
подвергнутой ревизии Библии до сливочного масла,
претендовать на какую-то "мудрость"? Однако прежде чем
скрестить копья с нашими оппонентами в этом вопросе,
попытаемся сперва дать собственное определение этому
термину.
Сразу оговоримся, что мудрость – это в лучшем случае
довольно растяжимое понятие, по крайней мере в европейских
языках. Само по себе оно не передает никакой конкретной
идеи и потому нуждается в конкретизирующем его
определении. В Библии, например, его еврейский эквивалент –
"Хокма" (в греческом варианте – София), употребляется в
связи с самыми разнообразными вещами, абстрактными и
конкретными.
Так,
"мудрость"
может
обозначать
и
божественное вдохновение, и чисто земную хитрость; и тайное
знание эзотерических учений, и слепую веру, "страх Божий" и
искусство фараоновых магов. Это понятие употребляется и в
связи с Христом, и в связи с колдовством, так как о колдунье
Седекле тоже говорят как о "мудрой женщине из Эн-Дора".
Начиная с самых ранних веков христианства, то есть со времен
св. Иакова (III, 13–17), и вплоть до самого последнего
кальвинистского
проповедника,
который
видит
в
существовании ада и вечного проклятия подтверждение
"божественнойМудрости",этот термин употреблялся в самых
различных значениях. Однако св. Иаков учил, что мудрость
бывает двух видов, и мы целиком и полностью разделяем это
учение. Он проводит четкую разграничительную линию между