Он говорил об истине, заключенной в первой Скрижали Завета, в тот день и в том месте, где и когда мы впервые повстречали Кристину. Он словно наперед знал, что будет происходить с нами. Знал и предупредил. И не благодаря ли этому подслушанному нами разговору мы понимали потом, как помочь Никите и Кристине?
Сейчас мы расстались с Андреем до следующего дня. Нам с Данилой нужно было подумать и чуть-чуть прийти в себя — от воспоминаний, от мыслей, от эмоции.
— Анхель, но неужели мы всего лишь искали цели? — Данила выглядел растерянным. — Конечно, это важно. Но...
— Хотелось бы большего, — согласился я.
Мы стояли на перекрестке и уже собирались переходить улицу.
— Данила! Анхель! — послышалось сзади. — Неужели это вы?!
Прежде чем обернуться, мы с Данилой, не веря своим ушам, переглянулись — послышалось? Нет, не послышалось. Нас окликнул Никита. Тот самый!
— Господи, как я рад вас видеть! — Никита светился изнутри. — У вас есть время? Ну хоть чуть-чуть? Мне так хочется с вами поговорить!
Мы сидели в кафе. Никита взахлеб рассказывал нам о своей маленькой дочке, о том, как счастлива Кристина... и о наших книгах.
— Ждем каждую новую с нетерпением! — говорил Никита. — И очень переживаем за вас.
— Ждетеновуюилипоследнюю?— спросил вдруг Данила.
— В каком смысле? — не понял Никита,
Действительно, откуда Никите знать, в какую минуту он нас застал. После разговора с Андреем мы увидели все, что с нами происходило, совершенно в ином свете. И теперь Данила пытался понять, каков же на самом деле смысл наших с ним поисков да и самих Скрижалей.
— Ну, вы ждетеСкрижалей,или... — Данила замолчал, подбирая нужное слово, — просто книгу?
— Мы ждем... — задумался Никита. — Нет, ну Скрижали, конечно, интересно было бы узнать. Но я так понимаю, что дело-то не в них.
— А в чем?! — меня словно молнией пронзило.
Никита посмотрел на меня с удивлением. Ему, наверное, и в голову не приходит, что значит для меня писать эти книги. Я же не понимаю, как их читают. Я не знаю, что в них ищут и что находят. Да, я рассказываю истории, но ведь это не хроники, не летопись. Каждая из книг — нечто важное, что нам с Данилой удалось пережить, узнать и понять.
— Анхель, на этот вопрос трудно ответить, — смутился Никита. — Вот, например, Кристина. Она читает эти книги из-за людей, о которых они написаны. Она думает о тех, кто переживает боль и отчаяние, о тех, кто мучается от страха или одиночества. Вы так пишите, что она как бы проживает их жизни. Ей это важно.
— А зачем? Зачем?! — волновался и не понимал я.
— Анхель, Данила, вы помогаете этим людям, как когда-то помогли и нам с Кристиной. Но вы же не просто, как спасатели МЧС, выручаете попавших в беду. Вы, как бы это сказать, меняете их сознание. И если ты сопереживаешь этим людям, если ты понимаешь их, топотом выход, который они благодаря вам находят, становится и твоим выходом...
— Никита, — спросил Данила, — а что эти книги значат лично для тебя?
— Для меня?.. — было видно, что ответ вертелся у Никиты на языке, но он не знал, как его сформулировать. — Если совсем просто сказать, то для себя я понял, что все в моей жизни происходит по моей воле. Я понял, что я могу свою жизньделать— поступками, чувствами, мыслями. Я понятно объясняю, нет?..
— Ну, почти понятно, — протянул я.