Для суфиев это возможно, потому что они считают ученость не конечной целью, а чем-то полезным, с преимуществами и ограничениями, соответствующими этой функции. Довольно часто ученые не проявляют признаков понимания того, что существует нечто за пределами учености, и следовательно, они неспособны — до тех пор, пока пребывают на этой стадии, — возыметь более высокую цель. Чтобы двигаться вверх, даже в своей области, всегда нужно иметь стремление к более высокому состоянию, чем то, что есть.
Такие ученые не могут выйти за границы своего понимания учености, и это вынуждает их вести себя следующим образом:
1. Они склонны уверять себя, что ученость — это нечто наивысшей природы и что ученые — это высокий и даже особый продукт со своего рода свойством интереса к истине или даже специфической, возможно уникальной, способностью к ее восприятию. Исторические свидетельства об ученых в отношении этого, не говоря уже об их личном опыте, когда события опровергают это, ученых не обескураживают.
2. Поскольку внутренне они знают, что не верна их позиция, они-то и вынуждены обращаться в соответствующей области к изучению работ их оппонентов (суфиев). Вот почему, как справедливо заметил один суфии, ученые изучают работы суфиев, но суфиям нет нужды изучать работы ученых.
Эта тенденция низшего — пытаться выполнять функции высшего, несмотря на ограничения, делающие его неспособным к этому, проявляется в поведении детей, животных и других менее развитых или слабых индивидуумов. Маленькие мальчики притворяются взрослыми или же учатся тому, что, как они воображают, делают или говорят взрослые. При этом они довольно естественно воздерживаются от возможности отметить утверждение взрослых, что мальчики — это всего лишь мальчики.
Здесь уместно подчеркнуть, что тогда как ребенок может вырасти, то мужчина не станет опять незрелым мальчиком. Для любого суфия ученый того типа, что мы описываем здесь, слишком наивен (если не в спорах, то в знании), чтобы стать таким ученым. Эту стадию суфии уже прошел, если ему было нужно ее пройти.
Если ребенок не растет должным образом, он станет либо несформированным, инфантильным человеком, либо умрет. Вот две альтернативы прогрессу. То, что человек воображает о себе, или то, что он сумел внушить о себе другим, не оказывает влияния на реальность ситуации, хотя может повлиять на мнения относительно природы реальности. Мало кто будет спорить, что есть различие между реальностью, наблюдаемым событием, и предполагаемыми событиями, которые созданы мнениями и поддерживаются постоянным повторением.
Любое внимательное изучение работы академического плана покажет, как удивительно часто не осознается, например, различие между полемическим и информационным сообщением.
Оппозиция суфиев ученым никоим образом не есть оппозиция к учености. Это оппозиция к тому, чтобы считать ученость тем, чем она не является. Если бы, например, люди верили, что хлеб и молоко — единственно правильные и ценные виды пищи, это означало бы, что те, кто ест хлеб и молоко, могут воображать, что ощутили это и имеют дело с самым лучшим питанием. С другой стороны, там, где доступны другие виды пищи, превосходящие в некоторых или же во многих отношениях те, что только считаются единственными или наилучшими, есть основания для критики.