Мой капитан, которого начальник столь непочтительно звал "дедом", возился на другом конце лагеря с самодельной печкой - единственный из нас всех он пек хлеб сноровисто и умело.
- Сам видишь, Саныч, занят я, - откликнулся он, не поворачивая головы.
Начальник сменил гнев на сарказм:
- Дражайший Степан Николаич, будьте любезны прибыть к адмиральскому шатру!
- Иду, - сказал кэп и подошел к навесу, на столе под которым были разложены рабочие карты.
- Чегой-то ты себя в адмиралы записал, а, Саныч? - спросил он, но начальник лишь молча постучал по карте - по злополучному притоку.
- Да уж, недоглядочка вышла, - сказал кэп, взглянув.
- Будет вам "недоглядочка"! - прорычал начальник. - Вот заводите свой тарантас и топайте туда.
Мой кэп поднял на него глаза, и губы его чуть растянулись в ехидной полуулыбке.
- Так ты же сам вчера мотористов домой отпустил. Они еще в обед на "Казанке" ушли.
- Та-ак! - сказал начальник, зверея. - Вдвоем идите.
Я удивился. Пароход, конечно, невелик, но не моторка, все же. Однако капитан мой рассудил иначе.
- А что, Андрюша? Проветримся, а к вечеру вернемся.
- Вот-вот, - сказал начальник, - проветритесь.
...До полудня оставалось часа два, когда мы вышли с базы. Не скажу, чтобы неожиданный рейс расстроил меня, но... появилось откуда-то предчувствие. Не предчувствие чего-то конкретного, но - предчувствие "вообще" - просто ощущение необычности происходящего.
К полудню мы прошли больше половины расстояния до нужного нам притока. Облака, стягивавшие небо всю последнюю неделю, опустились ниже; пошел мелкий дождик. Я заметил вдруг, что бравый мой капитан как-то сер лицом и согнут.
- Николаич, ты чего? - спросил я.
Кэп натужно улыбнулся.
- Да приплохело малость, Андрюша.
- Что с тобой, кэп? Может вернемся?
- Еще чего. Начальник нам руки-ноги поотрывает. Да не волнуйся ты, у меня бывает так - сердчишко; сейчас пройдет.
Привыкнув видеть в своем капитане образец здоровья и бодрости, я легко поверил ему. И правда, вскоре кэпу полегчало, и до злополучного нашего притока мы добрались нормально.
Затягивать работу не хотелось, и я решил сделать одну станцию там, где приток этот впадал в Кичугу, и еще парочку - повыше. Кэп остался в рубке, я же отправился на ют - возиться со своим оборудованием. Хотя по инструкциям полагалось непременно при взятии проб становиться на якорь, сейчас для этого попросту не хватало людей. Договорились, что кэп будет подрабатывать двигателями, чтобы удерживать судно на одном месте.
Но очень скоро - едва приступив к работе - я заметил, что нас сносит. Машина продолжала чавкать потихоньку, но течение все же оттаскивало пароход в Кичугу.
- Кэп! - крикнул я. - Сносит же!
Ответа не последовало, и машина, против моего ожидания, не застучала чаще. Помимо прочего, пароход понемногу разворачивало поперек течения; проплыл совсем рядом мыс при слиянии притока и Кичуги - нас выносило в главное русло.
- Кэп! - снова крикнул я и, торопясь и чертыхаясь, принялся выбирать из воды свое барахло; бросив все на палубе, кинулся на мостик.