божественного. Творящий космический исток настолько неохватен и
переполнен беспредельными возможностями, что не может сдержать себя.
Он должен полностью выразить все свое могущество. Эта тяга к
самовыражению также побуждается жаждой Мирового Ума полностью
познать самого себя. Что может быть сделано только путем выражения
вовне и проявления всех своих скрытых возможностей в виде настоящего
92
творящего действия, то есть путем расщепления самого себя на познающее
и познаваемое. И потому ход творения требует разделения на субъект и
объект, наблюдателя и наблюдаемого.
Мы часто слышим о веселье, довольстве собой и космическом юморе
Творящего. Эти стихии лучше всего были описаны в древних индуистских
сочинениях, которые говорят о Вселенной и о Сущем, как олипе,или
божественной игре. В соответствии с подобным взглядом творение — это
чрезвычайно сложная, вычурная игра, которую божественное начало —
Брахман создает из себя и внутри себя.
Творение также может быть невероятным опытом, в котором
выражается необъятная любознательность Безусловного Сознания. Мы
можем взглянуть на него как на страсть, подобную увлеченности ученого,
посвящающего свою жизнь исследованиям. Некоторые холотропные
озарения, связанные с поводом к творению, выделяют также его
эстетическую сторону. С этой точки зрения, мир, в котором мы живем, и все
переживаемые действительности в других измерениях также проявляются
как конечные творения искусства, и порыв к их созданию может быть
приравнен к вдохновению и творческой страсти высочайшего художника.
Описываемые до сих пор озарения отражают льющееся через край
изобилие, богатство, полную самодостаточность и совершенное мастерство
космического творящего начала. Но некоторые субъекты, связывали силы,
лежащие в основе творения, скорее с некоторым ощущением
неполноценности, нехватки или нужды. Например, может открыться, что,
несмотря на необъятность и совершенство своего бытийного состояния,
Безусловное Сознание осознает то, что оно одно.
Это одиночество находит свое выражение в бездонной тоске по
участию, общению и сопереживанию — в своего рода божественном
томлении. И потому самая могущественная сила, таящаяся за творением,
описывается, как стремление творящего начала дарить и получать любовь,
В других сеансах, люди ощущали исконное пристрастие божественного
истока к переживаниям, которые являются характерной чертой ощутимого,
материального мира. Согласно подобным озарениям в Духе существует
глубочайшая потребность переживать то, что противоположно и противно
его собственному естеству. Он нуждается в том, чтобы освоить все
свойства, которых не было в его первоначальном естестве, и стать всем
тем, чем он не является. Сам будучи вечным, бесконечным, безграничным,
бесплотным, он томится по мимолетному, непостоянному, ограниченному
пространством и временем, плотскому, осязаемому, телесному.
Другим важным «побуждением» к творению, которой упоминается
время от времени, выступает стихия однообразия. Каким бы безмерным и
восхитительным ни могло показаться переживание божественного со
стороны человека, для божественного оно всегда истое, то же самое, и в