Я не решалась заговорить с Леоном Чирино; вся его концентрация, казалось, шла на то, чтобы управлять машиной. Ближний свет едва освещал пятачок дороги перед нами. Слегка сгорбившись, он напряжённо крутил баранку, словно этим как-то мог помочь машине пересекать тёмные холмы.
Когда она артачилась на крутых подъёмах, он тихо уговаривал её продолжать путь. Но под гору он выжимал из машины всё, проходя повороты в темноте на безрассудной скорости, так что я заволновалась за наши жизни. Сумерки врывались сквозь неостекленные окна и щели в картоне, который скрывал ржавые дыры в полу.
Торжественно улыбаясь, он наконец резко остановился и погасил передние фары. Донья Мерседес зашевелилась на заднем сиденье.
— Мы приехали, — мягко сказал Леон Чирино.
Мы вышли из машины. Стояла тёмная безоблачная ночь. На небе не было ни одной звезды. Прямо перед нами что-то протянулось чёрной полосой. Я неловко шагнула и ухватилась за донью Мерседес, у которой, казалось, никаких проблем видеть в темноте не было.
Леон Чирино взял меня за руку и повёл. Я услышала около себя приглушённый смех. Здесь явно были другие люди, которых я пока не могла видеть.
Наконец, кто-то зажёг керосиновый фонарь. В слабом дрожащем свете я различила силуэты четырёх мужчин и доньи Мерседес, сидящих кругом. Леон Чирино отвёл меня на несколько шагов от группы. Я чувствовала полный упадок сил. Он помог мне сесть, прислонив меня к какой-то глыбе, торчащей из земли, затем подал фонарь и проинструктировал, как держать его и освещать то, что скажут. Затем он дал мне две солдатские кружки; та, что побольше, была наполнена водой, в другой был ром. Я должна была подавать их мужчинам по их просьбе.
Молча и без усилий двое мужчин начали копать мягкий грунт, аккуратно возводя у ямы кучу земли. Прошло по крайней мере полчаса, прежде чем они остановились и потребовали ром. Пока они пили и отдыхали, Леон Чирино и другой мужчина продолжали копать.
Так, сменяя друг друга, они работали, пили — кто ром, кто воду — и отдыхали. За час мужчины выкопали яму, в глубине которой спокойно мог спрятаться человек. Когда один из них ударил лопатой о что-то твёрдое, они перестали работать. Леон Чирино попросил меня посветить внутрь ямы, но не смотреть туда, — это он, — сказал один из мужчин, — теперь нам надо обкопать его, — он и его партнёр присоединились к тем, кто находился в яме.
Я умирала от любопытства, но не смела нарушить своего обещания. Ах, если бы я только могла говорить с доньей Мерседес, которая сидела неподалёку от меня. Она была так неподвижна, что казалось, будто она в трансе.
Мужчины лихорадочно работали в яме. Прошло почти полчаса, прежде чем я услышала голос Леона Чирино, говорящего донье Мерседес, что они готовы открыть его.
— Музия, зажги сигару из моей корзины и дай её мне, — приказала она.
— и принеси мне корзину.
Я зажгла сигару и уже хотела встать, чтобы принести её ей, как Леон Чирино зашептал со дна ямы: — присядь, Музия! Присядь!
Я остановилась и передала сигару и корзину донье Мерседес.
— Не смотри в яму ни за что на свете! — шепнула она мне в ухо.