Когда что-то пощекотало мою щёку, я села и медленно подняла глаза к потолку, разыскивая гигантского мотылька. С тех пор, как я увидела его в рабочей комнате доньи Мерседес, я была одержима им. Каждую ночь мотылёк размером в птицу появлялся в моих снах, трансформируясь в Мерседес Перальту. Когда я рассказала ей, что верю в свои сны, она высмеяла это, как плод моего воображения.
Я вновь опустилась на свою смятую подушку. Уже погружаясь в сон, я услышала шарканье Мерседес Перальты, проходящей мимо моей двери. Я вскочила, оделась и на цыпочках выбежала в тёмный коридор. Тихий смех донёсся из её рабочей комнаты. Янтарное зарево горящих свечей просачивалось сквозь открытую, небрежно задёрнутую портьеру. Непреодолимое любопытство заставило меня взглянуть внутрь. За столом сидела Мерседес Перальта и мужчина, лицо которого было скрыто шляпой.
— Ты не хочешь присоединиться к нам? — крикнула донья Мерседес, — я только что говорила нашему другу, что вскоре ты придёшь взглянуть на меня.
— Лион Чирино! — воскликнула я, как только он повернулся ко мне и приподнял край шляпы в знак приветствия. Мы познакомились во время моего неудачного участия в сеансе. Именно он организовывал встречи спиритов. Ему было около семидесяти-восьмидесяти лет, но на его тёмном лице было всего несколько морщин. У него были большие чёрные глаза и искрящиеся белые зубы, которым следовало бы быть жёлтыми от сигар. На его подбородке торчала щетина, но его седые, коротко остриженные волосы были безупречно причёсаны. Его тёмный костюм, помятый и мешковатый, выглядел так, будто он спал в нём.
— Он работал как сумасшедший, — сказала донья Мерседес, словно читая мои мысли.
Хотя меня больше не приглашали на сеансы, Мерседес Перальта одобряла мои поездки к Леону Чирино. Иногда она сопровождала меня, иногда я ездила одна. Он был плотник по профессии, но его знание различных шаманских традиций, практикуемых в Венесуэле, было изумительным. Его интересовали мои изыскания, он часами изучал мои записи, отслеживая в процедурах магов индейские и африканские корни. Он знал всех спиритуалистов, ведьм и знахарей Венесуэлы восемнадцатого и девятнадцатого веков. Он говорил о них с такой искренней фамильярностью, словно желал, чтобы у меня сложилось впечатление, будто он знает их лично.
Голос Мерседес Перальты бесцеремонно оборвал мои воспоминания, — ты не хотела бы поехать с нами, чтобы выполнить обещание? — спросила она.
Смущённая её вопросом, я посмотрела сначала на неё, потом на него. Их лица мне ничего не сообщили.
— Мы уезжаем сейчас же, — сказала она мне, — у нас в запасе только ночь и день, — она встала и взяла меня за руку, — я подготовлю тебя для поездки.
Подготовка заключалась в следующем. Она спрятала мои волосы под тесную вязаную матросскую шапочку и вымазала моё лицо чёрной растительной пастой. Она заставила меня поклясться, что я ни с кем не заговорю и не буду задавать вопросов.
Игнорируя моё предложение воспользоваться джипом, Мерседес Перальта вскарабкалась на заднее сидение старого меркурия Леона Чирино. С мятыми бамперами и разбитой рамой, его машина выглядела так, словно её вытащили со склада металлолома.
Прежде чем я рискнула спросить, куда мы едем, она велела мне залазить и присматривать за её корзиной, наполненной лечебными травами, свечами и сигарами. Громко вздохнув, она перекрестилась и заснула.