— Я же говорил вам, что в марте здесь, в Сымском крае, зима, — напомнил эвенк. — Но я согласен, до Ваха слишком далеко, а до Сыма километров пятьдесят, не больше.
— На Сым, так на Сым! Лишь бы не сидеть на месте, — засмеялся я.
Через несколько часов ходу мы опять вышли на оленьи покопы, и
нам пришлось снова делать изрядный крюк. Сразу на кочевую дорогу выйти не удалось, поэтому ночевали где попало. Дров было вдоволь, шёл мелкий снег, в воздухе чувствовалось приближение весны, но настроение почему-то было подавленное. Все осознавали, что скоро наши приключения закончатся, и мы по своей лыжне устремимся назад в суету мелких обыденных событий.
Назавтра в поисках старого маршрута мы набрели на стадо пасущихся оленей, и Николай выстрелом из своей винтовки добыл небольшого молодого быка.
— Мяса у нас теперь сколько хош! — веселился он, снимая с оленя камусы.
— Ну, а куда мы его денем? — охладил радость эвенка Н.Л.
— Как куда?! Есть будем!
— А ты что, голодный? Почти каждый день по глухарю уписываем, а то и больше, и ты всё наесться никак не можешь?
— Зато глухарей стрелять не надо будет, — защищался тот. — Мясо заморозим и разложим по нартам.
— А тянуть их нам! — не унимался Н.Л.
— Я тоже их тащить буду, — буркнул Николай.
— Сразу обе! — продолжал своё наступление Н.Л.
— Хватит вам зубоскалить! — вмешался я. — Хорошо, что мяса вдоволь, нам ещё идти и идти.
Но двигаться на север далеко не пришлось. Через день мы перешли Сым и, убедившись, что кочевая дорога всё так же уходит в сторону океана, скрепя сердцем повернули на юг. Когда мы снова подошли к странной избушке, то после бани и обильного ужина наш проводник сказал:
— Покойный дедушка мне как-то поведал, что западнее кочевой тропы на водоразделе островами стоят сосняки. Давайте пойдём через них, а не через нашу иглу.
— А найти мы их сможем? — спросил H.Л.
— Конечно! — чуть не обиделся эвенк. — Мы сюда шли по заросшему сверху озеру, потому и не было леса. А свернём — всё изменится. Там будет так — грива — болото, потом опять грива. Идти веселее! И оленей там полно, а на гривах зимние отстой лосей.
— Тебе бы только олени да лоси! Какой же ты всё-таки кровожадный? — снова задел эвенка H.Л.
— Ничего себе озеро! — перевёл я разговор на другую тему. — Закрытое моховым сводом море!
— А откуда ты знаешь, что мы шли по заросшему озеру? — снова обратился к Николаю H.Л.
— Потому что, когда летом по тропе идёшь, мох под ногами качается и прогибается. И оттуда выступает вода. И такая чистая, как в озере. А когда пробьёшь мох палкой, она уходит в глубину в воду. Некоторые кержаки, по рассказам стариков, там, где мы ночевали, даже рыбачили. Пробивали мох и таскали щук в рост человека.
— Так получается, что на самом деле Якынр всего лишь небольшая лужа! Выход громадного озера на дневную поверхность?
— Факты говорят сами за себя…
— Что же пойдём назад борами, — согласился с эвенком H.Л. — А то не дай бог местный Несси чего доброго захочет тобой закусить, ему пробить лёд и мох раз плюнуть. Сгребёт ночью спящего и спасибо не скажет!
Все поняли, что H.Л шутит, но он сделал такую тоскливую мину, от которой на голове зашевелился волос.
— Всё, решено, уходим борами, — поставил я последнюю точку в разговоре.