Вернувшись в пещеру, он слепил из глины две глубоких чаши диаметром около шести дюймов. Он положил их на скалу для просушки и отпустил нас домой.
На следующий день мы совершили ещё одну длительную прогулку по джунглям. На сей раз мы собирали дрова; вероятно, деревья, росшие подле пещеры, Акила не устраивали. Вся собранная нами древесина была жёсткой и тёмной, хотя и разных пород.
Назавтра мы посетили каменоломню и насобирали множество камней. Все они были серыми, почти квадратной формы и величиной с крикетный мяч.
И вот наступил день, когда Акил велел нам разжечь костёр рядом с пещерой. Мы выстроили полукруглую стенку, вырыли ямку и разложили костёр: на самый низ положили лист бумаги с нарисованными на нём квадратами, затем дрова, сверху уголь и, наконец, запёкшуюся кровь белого козла.
Кровь мы предварительно измельчили и смешали с измельчёнными мускатным орехом, корицей и ладаном. Внезапно Акил заговорил. Он сказал, что огонь нужно непрерывно поддерживать в течение четырёх дней. Если костёр угаснет, всю процедуру придётся повторить с самого сначала. Разжечь новый костёр можно будет лишь в первую ночь новолуния. Вой шакала и уханье совы также служат дурными предзнаменованиями. Мы с Ахмедом дежурили по очереди и подбрасывали в костёр поленья.
Акил сказал, что сначала должен составить наши гороскопы. На это у него ушло много времени. Оказалось, что с гороскопами у нас всё нормально. Мы взяли две чаши и поставили их на холстину величиной около двух квадратных ярдов, лежавшую на земле. Затем мы разрезали пятьдесят ярдов новой хлопчатобумажной ткани на полоски шириной один дюйм и положили их на холстину.
Остатки глины Акил смешал с водой из нового кувшина, которую он набрал в роднике в пяти милях от пещеры, и довёл её до консистенции густых сливок. В одну чашу он положил камешек величиной с большой абрикос и серебряный слиток размером с кубик сахара. Сверху он налил две столовых ложки собранного нами “молочка”. Алхимик всё время, не отрываясь, смотрел на звёзды, сверяясь по ним, словно по часам. На чашу с камнем, серебром и соком он поставил вторую, и вместе они теперь образовали как бы круг.
После этого Акил старательно обмотал всё “сооружение” длинными хлопчатобумажными лентами, пропитанными глиной и липкими, словно клей.
Наш друг израсходовал все ленты, и “круг” заметно увеличился в размерах. В самом конце он обмазал его обычной глиной и поставил в очаг на огонь. Сверху мы насыпали угля, и бдение началось.
Эту двойную “чашу” нужно было греть на медленном огне в течение семи дней и ночей. По счастью, мне не пришлось дежурить у костра всё это время: мы постоянно менялись с Ахмедом. Я узнала, что “Сатана не умеет делать золота, и если это золото оставить без присмотра, он придёт, узнает секрет его изготовления и остановит весь процесс”. Даже у нас с Ахмедом к тому времени выработалась привычка с тревогой поглядывать на звёзды. Я была охвачена невероятным волнением. Акил “вдолбил” нам в головы, что во время экспериментов такого рода не может быть и речи о разговорах и смехе; у нас не должно быть никакой эйфории и в то же время никаких сомнений. На работе нельзя ни есть, ни пить!