Первый урок -- возможно, единственный урок -- заключается в том, что на самом деле мы не можем ничего делать. Мы входим в сеть и наталкиваемся на все, завязываем везде, запутываемся в каждом жесте, как в нашем желании творить благо, так и в потемках "дурных" действий. Все реакции ложны, как плохие, так и хорошие. Вы отказываетесь от чего-то, и оно отскакивает вам в лицо как теннисный мяч; вы приемлите это, и оно идет бесчисленными извилинами. И все ощущения ложны. "Я не хочу ослепнуть", и мгновенно нечто хочет, чтобы вы ослепли, и вы видите в десять раз хуже; "я измучен", и вы чувствуете себя совершенно раздавленным, как под тонной свинца. "Но посмотри, я укололся, и идет кровь! Это действительно серьезно..." И вы ловите маленькое нечто, которое хочет быть серьезным и хочет, чтобы его воспринимали серьезно, и оно очень ранит вас, если его не воспринимают серьезно. В тот день, когда Мать произнесла: Но почему ты не скажешь своим клеткам, что они глупы, выделяя кровь при уколе, я был очень обижен. Глупость безмерна, она повсюду, в каждом укромном уголке: она "серьезна", действительно. Она смертельна. Вся медицина сомнительна, вся физика сомнительна, вся физиология -- вся невысказанная Глупость, которая опутывает нас непроницаемой и неопровержимой сетью, которая хуже гидры: мириапод с тысячью микроскопических голов -- и ОНА ПРАВА. Эта глупость всегда права, она всегда напичкана здравомыслием и ослепляющими доказательствами. Она заставляет вас завязнуть: так что же, ты сам видишь! Она заставляет вас упасть: так что же, ты сам все видишь! Невозмутимо, самым разнообразным образом, она поставляет вам все отрицания, все поражения, все падения, все свои доказательства. Нужно быть немножко ребенком, чтобы противоречить ньютонову яблоку. Нужно быть совсем ребенком, чтобы хотеть выбраться из сети. Мы слишком разумны, чтобы быть ребенком. Мать двигалась во всем этом, ударяясь то об одну, то о другую сторону, затыкая дыру здесь, тогда как она снова открывается там, вынимая одну глупость из ее оболочки лишь для того, чтобы обнаружить тысячи других: вы находите, что переполнены глупостями, переполнены ошибками, по уши в грязи. Мириады маленьких вспыхивающих заболеваний. Мириады маленьких смертей, с которыми сталкиваешься, просто проходя по коридору. Вы переполнены ожидаемой болезнью, ожидаемой смертью. Все это кишит и копошится, все это невероятно. Это ничтожно мало. Лишь потому что оно множится миллионы раз, может приобрести оно некую важность -- но это ничтожество! Ничтожество. И все это блокирует путь. Все это составляет сеть. Все это преграждает путь настоящей Вибрации -- естественному ... "чуду". Это напоминает мне миниатюрные работы, которые делаешь с увеличительным стеклом, нанося мельчайшие точки -- эти миниатюры делаются тончайшей, очень заостренной кисточкой, и ты ставишь очень маленькие точки, используя увеличительное стекло. И требуется поставить множество, много-много маленьких точек, чтобы сделать лишь часть щеки. Очень маленьких точек, очень маленьких.
И затем, если вы начинаете смотреть на эти точки, они также начинают непропорционально нарастать. Вы не знаете, что делать, все кажется везде подделкой. Хорошее -- подделка, плохое -- подделка. И есть все маленькие образчики подле вас, которые увеличивают размах проблемы. Это как бы проблема всей земли. Вы говорите "нет" кому-то -- или, скорее, вы говорите "нет" пагубной реакции в ком-то -- и мгновенно происходит так, как если бы вы возвели стену между собой и этой реакцией: вас она больше не касается, но и вы больше не затрагиваете эту пагубную реакцию -- она ерзает по другую сторону от стены. И в конечном итоге она возвращается к вам, потому что несовершенство в ком-то -- это наше несовершенство, и все -- наше несовершенство. То, что говорит в вас "нет" -- это в точности то, что может быть затронуто этим частным несовершенством: оно в вас, та же самая вещь, скрытая, только она говорит "нет" вместо того, чтобы говорить "да", и это все. Пока есть отклик на несовершенство, это означает, что мы все варимся в одном и том же супе. И, естественно, для каждого из нас, наше "нет" является на самом деле "да", облаченным в мантию святош -- это святой суп. Вы вовсе не выбрались из этого супа, совсем нет. Это все одно и то же. Но, конечно же, все тела сделаны из одной и той же материи. Нет святой материи в противовес дьявольской: есть Материя. Мать выучила и этот урок: Тебя бьют и бьют до тех пор, пока ты не поймешь. До тех пор, пока ты не окажешься в том состоянии, когда все тела являются твоим телом. Тогда ты начинаешь смеяться! Ты обычно атаковывался этим, ранился тем, страдал от этого или того -- каким смешным все это кажется сейчас! Да, все это одно и то же. Тело простирается до границ земли. Нет ни одной глупости, которая бы абсолютно, полностью и интегрально не являлась бы нашей собственной глупостью. Только она отражается в нас другим образом. Заметьте, что я сказал "отражается": эта Глупость скрывается в нас, держится в нас благодаря экрану -- даже если это микроскопический экран, не больше клетки. Но это отражение глупости, и в действительности не сама глупость -- это отражение болезни, отражение смерти... тысяча отражений одной и той же вещи, которая играет и мерцает в или на всех телах. Может даже показаться, что этот экран и порождает глупость.