Я кивнул. Он без промедления нажал какую-то клавишу, и кристалл исчез. Увидев изумление на моем лице, Аткин сказал:
– Он не исчез. Ушел в другое измерение.
– Пока вы здесь, – предложила Тинк, – может быть, вы хотели бы что-то передать другим аспектам вашего "Я"?
Я моргнул.
– Что вы говорите?
– Что может пригодиться человеку, живущему в ином мире, из того, чему вы научились? Если бы вы захотели изменить чью-то жизнь, подарить кому-нибудь отличную мысль, как бы она звучала?
Мне на ум пришел афоризм: «Нет такого несчастья, которое не могло бы стать для вас благословением, и нет такого благословения, которое не могло бы обернуться несчастьем.»
Тинк глянула на Аткина и улыбнулась, исполненная гордости.
– Прекрасная мысль, – сказала она, – а она вам самим пригодилась?
– Пригодилась? – воскликнул я. – Да на ней уже вся краска стерлась – так часто мы ею пользуемся. Мы теперь уже не спешим с выводами – что хорошо, а что плохо. Наши несчастья оказались лучшим из того, что случилось в нашей жизни. А то, что мы считали подарком судьбы, стало проклятием!
– А что для вас хорошо и плохо? – как бы мимоходом спросил Аткин.
– Хорошее приносит нам долгую радость, плохое приносит на долгую грусть.
– А что такое «долго»? – Годы. Целая жизнь. Он молча кивнул. – Где вы берете свои идеи? – спросила Тинк. Она улыбалась, но я чувствовал, что для нее это был очень важный вопрос.
– А ты не будешь смеяться?
– Постараюсь.
– Их дарит фея сна, – сказал я. – Она приносит их, когда мы крепко спим или когда начинаем просыпаться, но еще не в силах ничего записать.
– А еще есть фея утреннего умывания, – подхватила Лесли, – фея прогулки и фея долгой поездки, фея бассейна и фея нашего сада. Лучшие мысли приходят к нам в самое неподходящее время, когда мы стоим мокрые в душе или работаем в саду, измазавшись по уши, а под рукой, конечно, нет записной книжки. Словом, когда их труднее всего записать. Но они так много значат для нас, что нам удается сохранить почти каждую из них. Если мы когда-нибудь встретим нашу дорогую фею идей, мы просто задушим ее в объятиях – вот как мы ее любим!
И тут Тинк закрыла лицо руками и разрыдалась.
– О, спасибо, спасибо вам, – сказала она, всхлипывая. – Я так стараюсь помочь… Я вас тоже очень люблю!
Я остолбенел.
– Так это ты – фея идей?
Она кивнула.
– Здесь всем руководит Тинк, – тихо сказал Аткин, снова готовя свой станок. – Она очень серьезно относится к своей работе.
Девушка вытерла слезы кончиками пальцев.
– Я знаю, что вы называете меня разными глупыми именами, – сказала она, – но главное, что вы прислушиваетесь. Вы удивляетесь, почему чем больше идей вы используете, тем больше их вам приходит? Да потому, что фея идей знает, что она для вас что-то значит. И чем больше она значит для вас, тем важнее вы для нее. Я говорю всем, кто здесь работает, мы должны отдавать все самое лучшее, потому что эти идеи не просто витают в нуль-пространстве, они приходят к людям! – Она достала платочек. Простите, что я расплакалась. Я не знаю, что на меня нашло. Аткин, пожалуйста, забудьте это…
Он посмотрем на нее без улыбки.
– Что забыть, Тинк.
Она повернулась к Лесли и начала рассказывать.