—Оставайтесь внутри!
—Почему?—спросил журналист.
—Вы—большой хитрец.Все десять журналистов сбежали в другое место, и теперь я не могу позволить вам уйти.По крайней мере, один журналист должен здесь остаться.
Журналист сказал.
—Я не могу здесь оставаться!Вы должны позволить уйти и мне!
Привратник сказал:
—Вы что, с ума сошли? Вы же сами распустили этот слух, и он абсолютно ложен.Вы им внушили, что они получат в аду прекрасную работу, и они взволновались—но почему хотите уйти вы?
—Как знать,—сказал он,—может быть, в этом есть доля правды.Я не могу здесь оставаться и всё упустить.Вы не можете меня остановить, потому что мне не положено быть здесь;я только турист на двадцать четыре часа.Помните, это была наша изначальная договорённость—двадцать четыре часа я буду внутри, потом уйду.Вы не можете меня остановить—вы не можете нарушить собственное слово.
Но привратник пытался изо всех сил:
—Вы сами распустили этот слух;он абсолютно ложен.И не создавайте мне проблем, потому что иерархия, бюрократия меня спросит: «Где все десять журналистов?»Время от времени они проводят перепись: «Ни одного журналиста? Нет никого из квоты? Куда они делись?»По крайней мере, я могу сказать иерархии: «Вот человек, который их убедил;они сбежали.И поскольку такого никогда раньше не бывало—чтобы кто-нибудь сбежал из рая в ад—мы не запираем двери изнутри.Никто никогда не убегает;каждый может их открыть и выглянуть наружу без всяких затруднений.Кому захочется перейти в ад? Третьего места нет.Поэтому двери всегда открыты, и они сбежали.Они просто сказали мне: «До свидания, мы больше не вернёмся».Я не могу позволить вам уйти.
Но журналист был упрям.Он сказал:
—Тогда я немедленно обращусь к иерархии и разоблачу всё это дело:что я не имею права здесь находиться, у меня нет грин-карты—я просто турист—а привратник не позволяет мне выйти Вы совершили два преступления:во-первых, вы позволили мне войти;во-вторых, вы не позволяете мне выйти.
Привратник понял;это было совершенно правильно.Он сказал:
—Ладно, идите.Перепись обычно занимает вечность—здесь всё занимает вечность.Тем временем, может быть, появится какой-нибудь другой журналист.Но странно то, что вас самого убедил слух, который вы же сами создали.
Журналист сказал:
—Если в него поверили десять других журналистов, наверное, в нём что-то есть.Наверное, какая-то часть его истинна;иначе как я смог бы убедить десять журналистов, и к тому же в том, чтобы перейти из рая в ад? В нём непременно есть доля истины.
Вождь постоянно нуждается в том, чтобы снова и снова убеждать себя, что то, что он говорит, правильно Для этого ему нужно растущее число людей.И чем более фанатично они преданны, тем более они для него убедительны.Если они готовы умирать или убивать, отправиться в крестовый поход, начатьджихад, священную воину—это придаёт ему уверенность.