Проследите за этим. Можете ли вы жить все время на высоте кризиса? Кризис требует всю полноту энергии. Отставим пока эти. Мы вернемся к этому позднее. В данный момент «я» нет. Это так.
ДС. Происходит движение.
К. Нет. В эту данную минуту «я» нет. Так вот, я спрашиваю: «Возможно ли всегда жить на этой высоте?»
ДС. Почему вы задаете этот вопрос, сэр?
К. Основа всего в следующем: в тот момент, когда возникает мысль, она фрагментирует энергию. Мысль сама фрагментарна, поэтому, когда она появляется, происходит растрата энергии.
ДС. Не обязательно.
ПАР. Вы сказали: «В момент переживания «я» нет».
К. Дело не в том, что «я сказал». Это так.
ПАР. Является ли это импульсом?
П. Нет. Вопрос сводится к следующему: мы говорим, что это так. Но это все же не отвечает на вопрос, почему это «я» приобрело такую мощь. Вы не ответили на этот вопрос даже если в момент кризиса не существует ни «я», ни всей полноты прошлого.
К. В этом все дело. В момент кризиса нет ничего.
П. Почему вы отрицаете «я», являющееся зеркалом всего расового прошлого?
К. Я отрицаю, ибо оно, быть может, лишь средство общения.
П. Так ли это просто? Так ли проста структура «я»?
К. Я думаю, что это чрезвычайно просто. Гораздо интереснее и важнее вопрос, начинается ли растрата энергии, когда возникает мысль. И я говорю себе: «Возможно ли жить на такой высоте? «Как только «я» обретает бытие, начинается растрата энергии. Если бы мы, вы и я, могли устранить наши «я» – могли бы возникнуть правильные взаимоотношения.
ФВ. Вы сказали, что как только появляется мысль, начинается растрата энергии. Но когда возникает «я», тоже происходит растрата энергии. В чем заключается разница?
К. Мысль – это память, переживания, все это.
ФВ. В жизни это необходимо.
ДС. И сейчас мы именно проделываем это. Я считаю, что когда я говорю о растрате энергии, я немедленно ставлю себя в положение наблюдателя и говорю, что это плохо. Я хочу высказать предположение, что можно быть в состоянии нейтрального осознания. Происходят кризис и растрата, кризис и растрата. Это поток существования.
К. Нет.
П. К. говорит, что это так, но для преображения, о котором мы говорим, надо это отвергнуть.
ДС. Я сомневаюсь, что может удаться пробиться через это. Я думаю, что мы помним энергию кризиса, ее интенсивность, и потом говорим, что хотели бы обладать ею все время. Происходит ли так у вас?
К. Нет.
ДС. Тогда зачем же задавать этот вопрос?
К. Я намеренно задаю этот вопрос, ибо мысль вмешивается.
ДС. Не все время.
К. Нет, все время. Проверьте это, сэр. Как только возникает кризис, прошлого не существует, нет и настоящего, имеется только данное мгновение. В кризисе время отсутствует. Как только появляется время, начинается растрата. Пока не отходите от этого.
А. Происходит кризис. Затем растрата и после отождествление.
П. В момент кризиса происходит очень многое. Вы говорите о целостном состоянии в момент кризиса.
Но даже чтобы дойти до этого, необходимо провести очень глубокое исследование в самом себе, чтобы знать, что это такое.