конечном счете ограниченную модель, никогда не сумеет представить себе передвижение и
коммуникацию со скоростью, превышающей световую. По той же причине психиатры,
приверженные к строго биографическим моделям человека, не смогут даже вообразить
преобразующую мощь перинатальных переживаний или трансперсональных состояний сознания.
Строго персоналистичная концепция бессознательного, ограничивающаяся биографически
объяснимыми элементами, не только менее эффективна и менее ценна, но, в конечном счете,
антитерапевтична. Логическим следствием такой теоретической ориентации будет навешивание
психопатологических ярлыков на те перинатальные и трансперсональные явления, которые
нельзя объяснить в столь узком контексте. Это создает непреодолимое препятствие на пути
признания целительной и трансформирующей силы процесса, затрагивающего перинатальную и
трансперсональную области. Поэтому в контексте традиционного мышления самоисцеление и
духовное раскрытие истолковываются как патология, которую нужно подавить любой ценой при
помощи любых радикальных мер. Из-за такой терапевтической стратегии современная
психиатрия встает перед странной ситуацией: совместные усилия психиатров, психологов,
нейрофизиологов, биохимиков и других профессионалов по большей части односторонне
направлены на вмешательство в процессы, которые имеют уникальный терапевтический и
трансформативный потенциал.
С положительной стороны следует признать, что в свете нынешнего ограниченного
понимания природы психопатологии и отсутствия по-настоящему исцеляющих стратегий в
психиатрии использование транквилизаторов имело большое историческое значение. Они
действительно гуманизировали средневековую атмосферу психиатрических палат, они
предотвратили и облегчили многие страдания и, возможно, спасли многие тысячи жизней.
Перспективы психотерапии и самоисследования
Новые прозрения относительно структуры психогенных симптомов, динамики
терапевтических механизмов и природы целебного процесса придутся весьма кстати для
практики психотерапии. Прежде чем обсуждать приложения современных исследований
сознания для будущего психотерапии, будет полезно подвести краткие итоги нынешнего
положения дел, описанного в предыдущих главах.
Применение медицинской модели в психиатрии имело серьезные последствия для теории и
практики терапии вообще и для психотерапии в частности. Она глубоко проникла в понимание
психопатологических явлений, базовых терапевтических стратегий и роли терапевта.
Заимствованные из соматической медицины термины<симптом>,<синдром>и<заболевание>
применяются не только к психосоматическим проявлениям, но и к целому ряду феноменов,
связанных с изменениями в восприятии, эмоциях и процессе мышления. Интенсивность таких
явлений и степень их несовместимости с ведущими парадигмами науки рассматриваются как
мера серьезности клинического состояния.
В соответствии с аллопатической ориентацией западной медицины
психотерапия подразумевает какое-либо внешнее вмешательство, направленное на
противодействие патогенному процессу. Психиатр берет на себя активною роль, он сам решает,