— Стого часа я ищу его. Я ищу не Сына Божьего Христианской церкви, не еретического учителя народа, каковым Иешуа по сей день выглядит в глазах многих иудеев и рабби. Я хочу знать, кем или чем был этот Назареянин: одним из лжемессий или пророком, мятежником, восставшим против римлян, или нежным мирным человеком? Что следовало мне делать? Где я мог узнать правду об Иешуа? Все мое времяуходило на изучение Торы, Мишны и Талмуда. А еще трудов иудейских поэтов и философов, таких как Филд Александрийский и Маймонид. Однако во всех этих книгах, у всех этих ученых я поначалу ничего не находил о нем!
— Но разве же в Талмуде не написаны ужасные, противоестественные и страшные слова об Иисусе?—осторожно спросил Жан-Пъер.—Так считают в нашей Христианской церкви.
— Но это неправда,—ответил Нитанаэлъ.—Талмуд, который столь часто сжигают епископы и священники твоей Церкви, на самом деле ни слова не говорит об Иешуа из Назарета, которого вы называете Сыном Божьим. Да, есть труд под названием «Толедот Иешу». Но ведь в Иудее каждого четвертого мальчика называют Иешуа!—Молодой рабби замолчал.—И вот в один из дней я наконец нашел кое-что у Маймонида о Назареянине. Совсем небольшой отрывок! Маймонид очень осторожно высказывал о Назареянине нечто доброе. И это придало мне мужества взяться за христианскую Библию. С замирающим сердцем я принес ее домой. Целую неделю не решался открыть ее. Но на восьмой день... Я читал и читал! И понял: Иешуа как брат мне!—Натанаэлъ засмеялся.—Мы верим в одно и то же. Иешуа был даже больше иудеем, чем все остальные, чем наш великий учитель Гиллель, знаменитый ученый первого века до вашего летоисчисления.
— С чего это ты взял?—растерялся Жан-Пьер.
— Ну, начнем с того, что Иешуа был сыном иудейки. Он рос среди иудеев. Его родители на восьмой день сделали ему обрезание, через сорок дней доставили в храм Иерусалима. Да и впоследствии во всех своих действиях он вел себя как иудей. Иешуа выполнял все иудейские заповеди, он видел в Боге отца небесного. Он сочувствовал бедным, любил готовых покаяться.
— То есть Иешуа не принес ничего нового?—немного обиженно спросил Жан-Пьер.
Натанаэлъ кивнул головой:
— Любой иудей может поучиться у Иешуа быть иудеем. Он для меня посланный Богом пророк.
— Ты называешь Иисуса пророком,—проговорил Жан-Пьер, покраснев от волнения.—Ты даже веришь в его воскресение. Тогда что же тебе не нравится в нашей вере?
— Начнем с того, что я, признавая Иешуа пророком, не считаю его мессией. Мессия—Избавитель мира. Но мир так и не избавился от насилия, жестокости, голода, бедности, болезней и войн, а значит, Иешуа не мессия! Мир не спасся.
— Понимаю,—кивнул головой Жан-Пьер.—Ты думаешь, что Иисус сам себя объявил мессией?
— Да, Иешуа был убежден в своем мессианстве.
— Значит, ты не веришь, что Иисус был Сыном Божьим?—грозно спросил Жан-Пьер, и так зная ответ.
— Конечно, не верю! Бог не может быть человеком и умереть! Верить же в человека—для меня это не представимо. Я могу верить вместе с Иешуа, но не в Иешуа-бога.
Друзья шли вдоль берега реки. Песок поскрипывал у них под ногами. Жан-Пьер исподтишка наблюдал за другом. Натанаэлъ видел красоту природы во всем. Любовался небом и землей.
— Дозволь спросить еще,—сказал Жан-Пьер.
— Конечно.
— А в чудеса, что творил Иисус, ты веришь?
— Конечно, я верю в чудеса! Бог часто являл в прошлом чудеса, являл через своих пророков. Так почему Иешуа должен быть исключением?
Результаты