не о мудрости этого мира њ которую не знает ни один из архонтов
этого (непосвященного) мира", но о скрытой мудрости МИСТЕРИЙ.
Ибо, как это выражено в данном апостольском послании, язык
посвященных и их тайны не знает никакой профан, и даже "архонт"
или правитель, находящийся вне храма священных мистерий;
никто "кроме духа человека (эго), который находится в нем"
(там же, V, II).
Если бы главы II и III первого послания к Коринфянам были
бы когда-либо переведены в том духе, в котором они были
написаны (даже их буквальный смысл искажен сейчас), то мир
мог бы получить странное откровение. Помимо прочего, он
приобрел бы ключ ко многим до сих пор необъясненным ритуалам
древнего язычества, одним из которых является мистерия
того самого культа героев. И он узнал бы, что если улицы
города, который чествовал такого человека, были усыпаны
розами на пути героя дня, если каждого гражданина призывали
преклониться перед тем, кого чествовали, если и священник
и поэт соперничали друг с другом, пытаясь обессмертить
имя героя после его смерти, њ то оккультная философия объясняет
нам причину, по которой это происходило.
"Зри", њ говорит она, њ "в каждом проявлении гениальностињ
которая сочетается с добродетелью њ в воине или барде,
великом художнике, артисте, государственном деятеле
или человеке науки, который парит высоко над главою толпы,
бесспорное присутствие небесного изгнанника, божественного
эго, тюремщиком которого являешься ты сам, о человек материи!"
67
Таким образом то, что мы называем обожествлением, относится
к бессмертному богу внутри героя, а не к мертвым стенкам
того человеческого сосуда, который его содержит. И это
делалось с молчаливым признанием усилий, предпринятых
божественным пленником, который в самых трудных условиях
перевоплощения все же достиг успеха в проявлении себя.
Оккультизм не привносит ничего нового в утверждение вышеизложенной
философской аксиомы. Разрастаясь до широкого метафизического
трюизма, он лишь наносит последний штрих, объясняя некоторые
детали. Например, он учит, что наличие в человеке различных
творческих сил, в совокупности называемых гениальностью,
обусловлено не слепым случаем и не внутренними особенностями,
передающимися по наследству (хотя то, что известно как
атавизм, может часто усиливать эти способности), но накоплением
индивидуальных опытов личностью в ее предшествующей жизни,
или жизнях. Ибо, хотя гений и всеведущ по своей сути и природе,
он все-таки нуждается в знании земных вещей из-за своей исключительности,
земных в объективном плане, чтобы приложить к ним это абстрактное
всеведение. И, добавляет наша философия, культивирование
определенных склонностей в течение длинной череды прошлых
перерождений должно в конце концов завершиться в некоей
жизни появлением гениальности в той или иной области.
Великий Гений, если он является истинным и прирожденным
гением, а не просто результатом патологической экспансии
нашего человеческого интеллекта, њ никогда не копирует
кого-то, никогда не опускается до имитации, њ он всегда будет
оригинальным, sui generis в своих творческих импульсах и их