человеческого счастья и усовершенствования, чем применение этого закона. Он предопределен самой
природой. Животные следуют ему инстинктивно, так же поступают племена дикарей. С самого начала
периода беременности и до последнего дня кормления своего ребенка, то есть, в течение одиннадцати
или двадцати месяцев, женщина у дикарей является священной для своего мужа; и лишь
цивилизованные и полу-цивилизованные народы нарушают этот благотворный закон. Таким образом,
говоря о безнравственности брачных отношений в том виде, в котором они осуществляются сегодня, и
о союзах, заключаемых из соображений коммерции, или, что еще хуже, о чисто чувственной, плотской
любви, Позднышев разрабатывает идею, исполненную величайшей и священнейшей истины, а
именно, что:
Для того, чтобы между мужчиной и женщиной соблюдалась нравственность в их повседневной жизни,
www.ezobox.ru
они должны совершенствовать чистоту и строгость их закона (курсив наш). Развиваясь в этом
направлении, человек покоряет себя. Когда он достигнет последней степени подчинения, мы буд ем
иметь нравственный брак. Но если человек, как в нашем обществе, делает успехи только в физической
любви, даже если он и окружает ее ложью и пустой формальностью брака, он не получит ничего,
кроме дозволенного порока (курсив наш).
Хорошее доказательство того, что здесь проповедуется не "монашество" и не полное безбрачие, но
только сдержанность, мы обнаруживаем на странице 84, где спутник, с которым путешествует
Позднышев, отмечает, что результатом теории последнего было бы "что человек должен бы был жить
отдельно от своей жены, и сближаться с ней не чаще одного раза в год или в два года". Или вот еще
другая фраза:
Я не понимал в то время, что евангельские слова о том человеке, кто смотрит на женщину с
вожделением, относятся не только к женам других людей, но особенно и прежде всего - к его
собственной жене.
У "монахов" нет жен, и они не женятся, если они хотят сохранить чистоту на физическом плане.
Толстой, однако, по-видимому предвидел такого рода британскую критику и ответил на обвинения по
этому поводу, вложив в уста героя своей "грязной и отвратительной книги" ("Scot's Observer") такие
слова:
Подумайте, сколь же извращенными должны быть представления, если самое счастливое, самое
свободное состояние человеческого бытия, состояние (ментальной) чистоты, считается чем-то
низменным и смешным. Высший идеал, самое совершенное состояние, которого может достигнуть
женщина, состояние чистой жизни, девства, вызывает в нашем обществе страх и насмешки.
Толстой мог бы добавить - и если моральная сдержанность и чистота провозглашаются много
большим злом, чем "система брака, содержащая в себе даже такие отвратительные вещи, которые он
(Толстой) нам показывает". Разве добродетельный критик из "Vanity Fair" или "Scot's Observer"
никогда не встречался с такой женщиной, которая, хотя и является матерью многочисленного
семейства, в то же время остается в течение всей своей жизни, в ментальном и нравственном
отношении, чистой девой, или с девственницей (вульгарно называемой "старой девой"), которая хотя