Есть и другие формы, но сказанного достаточно для понимания того, что, говоря о «женственности» и о женщинах, мы можем говорить о совершенно разных вещах, абсолютно не понимая друг друга. А это не случайно — если мы хоть чуть-чуть задумаемся, то без труда поймем, что никакой принципиальной разницы нет. Что наша самоидентификация с «мужчинами» или с «женщинами», которая инициируется в самом детстве и является основой нашего представления о себе самом — только ловушка Рода. Для любого мужчины и женщины тот факт, что они именно мужчина или женщина является главным фактом их жизни. Лишить половой принадлежности, например, одеть мальчика в платье, если он будет вести себя как «девчонка» — первая угроза Рода, с которой он сталкивается. Но еще страшнее — вообще лишить его одежды, хотя здесь, казалось бы, изначальные различия межу полами как раз очевидны. Дело в том, что нагота для человека — это не признак пола, а знак отсутствия пола, знак изгнания и из группы «мужчин», носящих брюки и из группы «женщин», носящих платье. А значит и изгнания из Рода вообще — самого страшного наказания для большинства людей.
Половая самоидентификация не имеет отношения к сексу, это только «одежда» — усвоение определенных правил поведения, заставляющих нас «расщепляться», отделять от себя вторую половину и рассматривать любое прикосновение к ней как нечто постыдное. Именно постыдное. Например, нам несложно и даже интересно примерить форму другого — переодеться в костюм милиционера, генерала или пирата. Но попробуйте предложить мужчине надеть женскую одежду и понаблюдайте за тем, какой всплеск эмоций у него это вызовет. Хотя он никогда не сможет внятно объяснить, чем вызваны его переживания, неприятие второй половины заложено на уровне, не поддающемся логическому обоснованию. Но не потому, что это слишком сложно, а потому, что в его основе — ЛОЖЬ, подчиняющая нас правилам Рода.
Мы привыкли воспринимать «мужественность» так же однозначно, как и женственность, хотя противоположность форм ее проявления буквально бросается в глаза. Например, представление о мужчине, как о «воине» понятно всем, но при этом упускается из виду, что «воины» бывают разные. Есть полководцы, которые не раздумывая жертвуют жизнями тысяч и миллионов солдат, сами при этом оставаясь в безопасности. Не из трусости — просто им надо сохранить жизнь, чтобы довести битву до конца, поэтому их безопасность — правило игры. И есть солдаты, чьи жизни приносятся в жертву и которые становятся для нас олицетворением «мужественности».
Идеальный солдат должен беспрекословно подчиняться любому, даже самому дурацкому приказу, например, идти в атаку в полный рост под огнем пулеметов. Когда мы видим такие кадры, нам кажется, что мы видим героев, пример для подражания любого мужчины. Но где разница между этими героями и женщинами из гарема, которые нередко добровольно шли на смерть после гибели их «повелителя»? Где разница между харакири самурая, потерявшего хозяина и ритуальным самоубийством женщин гарема, лишившихся мужа? Никакой разницы нет хотя самурай для нас — почти абсолютное воплощение «мужественности».