"Украинским Сахаровым называют Бориса Васильевича Болотова сторонники перестройки… Есть много общего и в направлении их научных исследований, и в трагической судьбе, и даже во внешнем облике, манере вести себя, говорить".
"Мягкий взгляд светло-коричневых глаз. Тихий, чуть надтреснутый, но спокойный голос. А говорит он о вещах далеко не спокойных, далеко не простых". "Человек неимоверно глубоких, энциклопедических знаний и уникального способа мышления…"
"Наверное, Борис Болотов принадлежит к людям, о которых в народе говорят, что их поцеловал Бог”.
Что ж, со всеми этими определениями нетрудно согласиться. Грешит разве лишь первое: на вид никак не дашь Болотову шестьдесят лет, ибо он по-юношески свеж и легок в движениях, что в общем-то поражает в "воскресшем".
И вот легко поднимается он на невысокую трибуну учредительного собрания Русской Академии. На улице — май, 16 число.
Прошло лишь три месяца, как его выпустили на волю. А держится спокойно, уверенно.
"Что такое академия?" — спрашивает он у коллег и, не боясь впасть в риторику, отвечает: "Это организация для установления истины". — "А что такое истина? — "Это шар в виде куба — по представлениям древних греков”.
Мудры были древние греки. Только Болотов, опираясь на их принципы, возведенные в законы, отыскал да по-хозяйски проторил и свой путь к истине. В отличие от куба с его шестью плоскостями истина Болотова обзавелась двадцатью четырьмя гранями и стала олицетворяться круглым футбольным мячом.
Это — к слову. А что до настоящего дела, то видавшая виды академическая публика слушала его три часа, затаив дыхание, — Болотов открывал перед ней поистине секреты мироздания и говорил о превращениях одних элементов в другие. Алхимик двадцатого века, да и только! Но такими ли уж чудаками были алхимики средневековья? Нет, они, вероятно, нутром чувствовали, что есть путь превращений веществ на уровне корпускулярной материи, если не глубже. Болотов пользовался теорией трансмутации ядра и вместе с женой химиком Нелли Андреевной Горячук разработал "Таблицу химических элементов второго поколения", отличающуюся от менделеевской тем, что на ней все течет, все меняется, одни элементы переходят в другие, причем, естественно и закономерно, с точки зрения человека, познавшего истину, углубившего свои, а теперь, надеюсь, и наши представления о природе вещей.
Как горько, однако, писать о человеке талантливом, брошенном в омут нашей недокоммунистической действительности. Сколько он претерпел издевательств в окружении сущих чертей.
Его истязали физически, подвергали унизительным исследованиям в психиатрических учреждениях. Зачем? Да разве же нормальный человек склонен к познанию значимости собственной личности и формированию сверхценных идей? Абсурд! У нас норма — безликость. Каков тип, посмотрите: у него же 600 изобретений, из них 150 занесены в Государственный реестр СССР… Тем он и опасен… Копает, между прочим, под устои социального строя! До суда, перед отправкой Болотова в Москву для медицинского переосвидетельствования в психбольнице по поводу шизофрении и невменяемости, Нелли Андреевне и сыну разрешили короткое свидание с узником. Стояла холодная осень, осень 1983 года.