– Если бы меня здесь не держали, я бы на тебя в суд подала. Такие типы, как ты, должны сидеть за решеткой.
Она поворачивается и обращается к воображаемой публике:
– Вы ведь согласны со мной? Этот человек отвратителен.
– Ну, а себя вы кем считаете? Это чтобы угодить вам, привередливым потребительницам, мы проводим все эти опыты. Вы купите шампунь или крем с неизвестными побочными эффектами?
– Самое легкое свалить все на потребительниц. Они про все это ничего не знают. А вы этим пользуетесь. Просто чтобы денег заработать.
– Ну и что же? Теперь, когда вы знаете, вы будете покупать непроверенную губную помаду?
– Жалкий тип!
– Это не ответ. Что вам нужно, так это мазать губы кровью. Гарантированно натуральный продукт, не вызывающий аллергии. Во время ваших выступлений в цирке будет смотреться эффектно.
– Лапочка моя, не говори о том, чего не знаешь.
– Так вы думаете, я не знаю, как вы своих тигров дрессируете? Вы им лапы прижигаете раскаленным железом!
– Только в самом начале. А потом мои котята очень гордятся тем, что срывают аплодисменты. Это совсем другое дело.
– Это точно такое же «дело». В обоих случаях животные страдают для нашего удовольствия. Вам не кажется, что вашим тиграм было бы лучше жить вместе со своими детьми в джунглях, а не таскаться с вами в ржавых клетках, есть котлеты из отбросов и выступать перед крикливой толпой? Вы думаете, им интересно, вашим «большим котятам», красоваться на арене ради вас?
– Они меня любят!
– Если вы так уверены в их привя-занности, войдите-ка как-нибудь к ним в клетку, когда они голодные. Без плетки и палки. Посмотрим, под каким соусом они вас «полюбят».
– Я бы зашла.
– Ах, да, я забыл: чтобы привлечь к себе внимание, вы готовы на все.
– Ты ничего не понимаешь, цирк – это хорошо. Он доставляет радость детям.
– Давай разберемся. Чтобы доставить радость детям, вы перед ними мучаете животных! Логично. Мои опыты, по крайней мере, не афишируются.
– Ах ты…
Она бросается на него.
Они дерутся. Она легко побеждает.
– Да уж, – стонет он, – с вами трудно вести диалог.
Саманта душит его.
– Извинись немедленно!
– Лучше сдохнуть. Неожиданно раздается грохот и вспыхивают молнии.
Их отбрасывает друг от друга, словно сильным электрическим разрядом.
Рауль и Саманта в разных концах помещения. Удивленно смотрят друг на друга.
– Что это такое? – тревожно спрашивает она.
– Электрический разряд. Вольт пятьсот, я думаю. Прошел через пол, который послужил проводником. И спрятаться-то невозможно.
Рауля трясет.
– Ох, как больно, – говорит она, потирая бока.
Рауль, обернувшись к стеклу:
– Эй, вы не имеете права! Я пожалуюсь в Международный суд. Это вам так не пройдет. Я хочу выйти отсюда. Я решил уйти. Эй, вы слышите? Я больше не принимаю участия в программе, я не играю.
Гримаса на лице Саманты сменяется блаженной улыбкой.
Преобразившись, она становится на колени, складывает ладони и начинает молиться.
– Что вы делаете?
Она не отвечает и продолжает молиться.
– У вас от короткого замыкания разум помутился?
– Молчи, нечестивец.
– Неужели трудно объяснить?
– Ты не понял? Этот разряд – это не электричество, это была… молния. «Его» молния.
Пауза.
– Я думаю… я думаю, что мы умерли. Да. Умерли. Ты и я, мы… умерли.