Мы оказались на улице. Парень свернул в переулок. Подошел к машине — желтая «Волга», такси. Сел на водительское место, я открыл заднюю дверь и тоже забрался в салон.
Парень посмотрел на меня через зеркало заднего вида и сказал:
— Ну что? Прокатимся? Я кивнул.
Мы ехали молча. Центр остался позади. Машина въехала в промзону. Остановилась перед огромными бордово-ржавыми воротами.
Парень вытащил телефон, набрал номер, но ничего не сказал.
Ворота медленно открылись.
За забором оказалось огромное количество складских ангаров. Между ними оживленно сновали автопогрузчики. Мы ехали мимо. Впереди показалось двухэтажное административное здание из серого кирпича. На всех окнах белые решетки.
Мой провожатый вышел из машины. Я последовал за ним. Он нажал на звонок домофона. Висевшая над входом камера повернулась и уставилась на нас своим круглым глазом. Раздался легкий щелчок. Проводник открыл дверь, и мы вошли внутрь.
Здесь не было ничего особенного. Пустой, длинный, полутемный коридор с коричневыми дверями. Все они были заперты. Мы дошли до самого конца. Открылась последняя дверь. Рыжеволосая девушка скользнула по мне равнодушным взглядом и вышла.
— Входите, молодой человек, — раздался низкий, очень хриплый голос.
Я перешагнул через порог.
Видимо, когда-то это был кабинет директора складской базы. Стены обшиты пластиком под дерево, два стола стоят буквой «Т», старенький красный диванчик, портрет Ленина на стене, дисковые телефоны красного и белого цвета.
У окна сидел человек в инвалидной коляске. Плотный, совершенно лысый, с густыми черными бровями, очки в золотой оправе на мясистом большом носу.
Таких инвалидных колясок, как у него, я не видел никогда в жизни. Кожаное сиденье, множество кнопок на боковинах, большие колеса. Человек нажал одну из кнопок, и коляска с мягким жужжанием повернулась.
Оказалось, что у того, с кем мне предстояло разговаривать, нет обеих ног.
— Присаживайтесь, — незнакомец указал мне диван.
Я сел.
— Зовите меня Виктор Петрович, — представился безногий. — Как зовут вас и подробности вашей биографии мне известны. Время дорого, во всяком случае мое, поэтому давайте сразу перейдем к главному. Вы готовы принести к себе домой бомбу и в указанный час взорвать ее?
Он уставился на меня не мигая поверх своих очков.
— Да, — я ответил не задумываясь, словно он спрашивал у меня, буду ли я пить чай.
Виктор Петрович недоверчиво повел бровью и склонил голову.
— Ой ли? Неделю назад на вашем месте сидела девушка. Она тоже говорила, что готова. Что ненавидит всех и себя больше всех. Что хочет прекратить свое «гнойное существование», как она выражалась. Я в жизни не видел человека, который хотел бы смерти сильнее, чем она. Но когда пришел день и час, она не смогла запустить механизм. Она не смогла победить в себе животное. Животное, что живет в каждом из нас и цепляется за жизнь, какой бы бессмысленной и жалкой она ни была.
Я покачал головой:
— Для меня это не эмоция, для меня это вопрос принципа.
— И в чем принцип? — поинтересовался мой безногий «работодатель», словно это имело хоть какое-то значение.
— Принцип? — удивился я. — Принцип — это принцип Разве вы не знаете?
Виктор Петрович почему-то улыбнулся.