Я все время пыталась понять, как сделать так, чтобы тебе угодить. Мне не хотелось, чтобы ты страдал и мучился из-за меня. Мысль о том, что я заставляю тебя сердиться и переживать, приводила меня в ужас. Но, наверное, это со мной что-то не так. И, наверное, ты заслуживаешь лучшего. Прости меня.
У нас растет замечательный сын. Я назвала его Пашенькой. Он, мне кажется, очень похож на тебя. Хотя пока, конечно, об этом нельзя говорить. Но мне так кажется. И мне бы очень хотелось… Были небольшие трудности в родах, но все закончилось благополучно, и мы оба быстро пошли на поправку.
Я знаю, что ты будешь рассержен, получив это письмо. И долго думала, надо ли тебе написать. Но потом узнала, что тебе известно про ребенка, и не могла не написать».
Вот такое письмо. Она всегда хотела взять надо мной верх. Всегда. И ваг теперь ей это удалось. Она пишет: «ты — это самое дорогое, что было у меня в жизни», «я сама во всем виновата», «я не могу, чтобы ты страдал из-за меня» — а на деле она просто меня поимела, и все. Украла у меня моего ребенка!
— Вот что такое «жизнь без чуда», Данила. Вот! — кричал Павел. — Я абсолютно бессилен. Я ничего не могу сделать. Я ничего не могу изменить! Это абсолютный тупик. Абсолютный!
Его губы дрожали, в глазах стояли слезы.
Данила молчал. Опустил голову и молчал.
— Знаешь… — сказал он через какое-то время. — Ты меня вызвал, чтобы я мир защищал. Что-то вроде судебного процесса — ты обвинитель, я защитник. А я не хочу мир защищать…
— Не хочешь?! Понял наконец! — вскрикнул Павел.
— Нет, не то… — замотал головой Данила. — Не то…
— Что не то? — Павел дрогнул и слегка отпрянул назад.
— Я людей буду защищать, — тихо, но с абсолютной уверенностью в голосе ответил Данила. — Людей. Какими бы они ни были, что бы они ни сделали.
— Ты хочешь оправдать…еепоступок?!.
Павел запнулся на слове «ее». Хотел назвать Олесю по имени, а не выговорил.
— Нет, не ее, — ответил Данила, и по тону его голоса стало понятно, что Олеся и не нуждается в его оправданиях. — Тебя.
Павел какое-то время удивленно смотрел на Данилу, хлопал глазами и вдруг начал хохотать. Надрывно, дико, зло, страшно.
И когда я понял, что был прав от начала и до конца — и про мир этот, и про чудеса ваши, и про любовь, и про… Олесю, — я набралправильныйномер телефона.
— Алло? — ответила девушка.
— Здравствуйте, меня зовут Павел, мне дали этот номер…
— Подождите.
В трубке что-то щелкнуло.
— Алло, — теперь со мной говорил мужчина.
Голос был с акцентом, но я точно не понял, с каким именно.
— Меня зовут Павел, — повторил я. — Этот номер дал мне Рустам.
В ответ молчание. Потом тяжелый вздох.
— А-а… Павел… — мужчина сказал это так, будто я его старый знакомый, о котором он давно не слышал и слышать не особенно-то хотел. — Приходи… Поговорим…
— Куда? — спросил я, сжимая трубку в руке так, что пальцы побелели.
— На вокзал приходи… В четыре.
Он уточнил название вокзала.
— Где мне вас ждать?
— Гуляй, — последовал странный совет. — Я сам к тебе подойду.
Связь оборвалась.
Около четырех я вошел в огромный вестибюль вокзала. Посреди стоял нелепый памятник. Гигантская голова. По периметру — бесчисленные торговые лотки и закусочные. Я дважды обошел вестибюль. Остановился купить сигарет. Получив пачку и сдачу, обернулся и наткнулся на парня в темной спортивной ветровке.
— Иди за мной, — тихо сказал он. — Держись сзади, в паре метров.
Я пошел.